Какой самый сложный вопрос в мировой экономике? Занятости. В принципе, он и раньше остро стоял на повестке дня. Пандемия, локдауны и связанные с ними экономические неприятности выбросили на улицу миллионы работников по всему миру. Серьезно пострадали и бедные, и богатые страны. По этому поводу бьют тревогу ключевые международные организации: ООН, МВФ… Вроде бы средние цифры по той же Европе и не шибко катастрофичные. Но эксперты указывают: безработица среди молодежи зашкаливает. В некоторых государствах достигает 50 процентов. И люди годами не могут найти работодателя. В той же ООН уже говорят о потерянном поколении. Призывают правительства сохранять рабочие места, создавать, не сокращать, не увольнять. Но при этом костерят нашу страну за стратегию всеобщей занятости. Иной раз не стесняются и в принудительном труде обвинить…
Промышленные страны уперлись в тупик. С одной стороны — безработица, с другой — жестокая нехватка квалифицированных работников. В парадокс попали по множеству причин. В том числе поклонение сфере услуг. Та игла, на которую развитый мир «подсел» уже давно. Сначала спрос на услуги повышался в силу роста благосостояния. Потом их поддерживали как абсорбент не очень конкурентной рабочей силы. В конце концов их пришлось раскручивать в силу их макроэкономического значения. Тормозни эту сферу — ВВП рухнет. А современную экономику двигают не только здравый разум, прагматизм и логика, но и формализм цифр, агрегированных показателей и рейтингов. Чтобы не упасть в грязь лицом, пришлось давить на педаль «услужливой экономики». Да так глубоко, что забыли и о промышленном секторе.
Импортная молодежь принципиально не желает в цех заглядывать. Даже автоматизированный, роботизированный, со станками, мерцающими электронными дисплеями и джойстиками. Не в почете «синие воротнички». Раньше чурались люди тяжелого физического труда, а нынче знаний не хватает. Думаете, почему наши технические дипломы в большинстве стран признаются без проблем? С точными науками у подрастающего поколения там беда. Уже не только с высшей математикой и физикой, с арифметикой нелады. В Англии много маститых альма-матер — Оксфорд, Итон и так далее. Но в них учится ничтожный процент британцев. А в массовом образовании проблема — к десяти годам не все дети толком читать умеют. Только по картинкам на планшете пальцем водить. Недаром одна из народных мудростей современности гласит: не хочешь закончить карьеру официантом — учи математику.
Наступили европейцы на грабли демократии: хочешь — учись, не хочешь — не надо. Теперь не знают, что делать с недорослями, которые мести дворы не хотят, инженерить не могут, а хлебных и не требующих больших знаний (на уровне дореволюционной церковно-приходской школы) рабочих мест не хватает. Попавшая в ножницы безграмотности молодежь растет, мужает и теряет свои последние шансы найти не то что место под солнцем, а хоть как-то пристроиться в жизни. И становится источником для социальных и криминальных конфликтов. С преступностью во многих европейских странах так себе.
Пытались европейцы играться с проектами безусловного дохода. Но эксперимент так и не закончился внедрением. Вроде бы понятно: если человек не заботится о деньгах, то будет заниматься творчеством, наукой, изобретательством… В теории. На практике для таких занятий нужны образование и трудолюбие. Но зачастую не хватает ни того, ни другого. К тому же квалифицированным работникам не очень улыбается вкалывать и содержать орду нахлебников, рост которой «халява» будет только стимулировать.
В Беларуси безработицы толком давно уже нет. Наоборот — дефицит. Если не всех специальностей, то многих. И система переподготовки работает. За государственный счет. Было бы желание… Тут мы в европейском тренде. Не хочу обидеть фрилансеров (среди них есть и большие, уникальные профессионалы), но в моей молодости их стиль жизни обозначали словосочетанием «перебивается случайными заработками». И этим было не принято гордиться. Но смещение акцентов и понятий произошло кардинальное.
Конечно, настоятельное убеждение государства обозначиться в профессиональной стезе иной раз воспринимается в штыки. Особенно молодежью. Попрание свободы. Или все-таки выстраивание государственной политики? Молодость проходит стремительно. Раз-два — и сорокалетний юбилей. И бегать на фрилансерском разнобое не хватает ни сил, ни времени (все-таки с возрастом бытовые заботы нарастают), да и несолидно. И нестабильно. И, сам того не желая, превращается человек в люмпена. И самому жизни нет, и в обществе напряжение создает. Наверное, у каждого есть такие примеры хотя бы среди дальних знакомых. Когда нигде не берут, так как возраст солидный, а опыта нет от слова «совсем».
Полная занятость — несомненно, лишь один из инструментов решения социальных вызовов, порожденных разными объективными факторами. Но не самый худший. По крайней мере, решение аналогичных проблем альтернативными механизмами еще не принесло ощутимого успеха в промышленных странах. Именно в промышленных, которые обладают индустрией — базой для роста национального и персонального благосостояния при наличии определенной квалификации и опыта. В той же Европе и с миграцией забавлялись. И с деиндустриализацией. И другие механизмы применяли. Но потерянное поколение не исчезло, а упомянутые эксперименты, не решая одну проблему, добавляли массу других.
volchkov@sb.by
