СО СЛЕДУЮЩЕГО года еще недавно потенциальные пенсионеры отодвинут на некоторое время выход на заслуженный отдых. Это значит, что на рынке труда станет теснее, молодежь не сможет найти себе места — такие вот скептические комментарии появились сразу после официального сообщения об увеличении пенсионного возраста. Но ведь это совсем не так. Более того, убежден, что нас ожидает обратная тенденция: возможен дефицит не рабочих мест, а рук.Число жителей в стране уменьшалось более 20 лет. Но экономика и пенсионная система это остро не ощущали. Количество трудоспособных до 2007 года даже увеличивалось, ветеранов — падало. На заслуженный отдых выходили дети Великой Отечественной войны, когда по понятным причинам рождаемость была низкой. Создалось впечатление, что пенсионеров у нас немного, а работников хватает, ведь после лихолетья была повышенная рождаемость. Но с 2008 года ситуация изменилась. Возможность трудиться получили появившиеся на свет в начале кризисных 90-х, когда из-за экономических трудностей детей появлялось мало. Зато отдыхать уходили послевоенные поколения. В итоге резко стали таять кадры.
Пять лет назад у нас было 5,8 миллиона трудоспособных, сейчас — 5,5. Постоянно уменьшается разница между количеством потенциально работающих и находящихся на заслуженном отдыхе. В 2009 году их соотношение было 1000 на 359, теперь — на 429.
На первый взгляд, ситуация некритичная. Специалисты даже прогнозируют, что с увеличением пенсионной планки такое соотношение застынет на месте. Однако они, мне кажется, не учитывают одного весьма важного момента.
Имеющих возможность работать у нас 5,5 миллиона человек, а реально их даже с учетом пенсионеров — на целый миллион меньше. Куда же подевалось столько людей? Дело вот в чем. Формально трудоспособный возраст наступает с 16 лет. В основном же начинают трудиться в 20—22 года.
Но даже по формальным признакам ситуация с замещением ресурсов нерадостная. За нынешний год из трудоспособного возраста выйдут 142 тысячи человек. Им на смену придут лишь 90 тысяч 16-летних, которые, как говорилось выше, не скоро станут за станки. Дальше — хуже. Сейчас детей от 10 до 14 лет в два раза меньше, чем тех, кто в ближайшие пять лет пойдет на ветеранскую стезю.
К чему такое большое количество цифр? Даже увеличение пенсионного возраста не решит кардинально проблему нехватки трудовых ресурсов. Однако попробовать ее преодолеть можно в иной плоскости. За прошлый год в Беларуси умерли 120 тысяч человек. При этом каждый третий мужчина не дожил до пенсии. Потеряли 20 тысяч тех, кто мог быть полезен для общества, производить материальные блага.
В таких случаях обычно говорят: сами виноваты, не берегли себя, вели нездоровый образ жизни. Не спорю, за мужчинами подобное водится. Но все ли сделала медицина, чтобы сохранить эти жизни и трудовые ресурсы? Познакомился как-то с материалами коллегии Минздрава. А там честно признаются, что при высоких показателях общей диспансеризации эта работа часто проводится формально. Когда изучали истории болезней умерших, оказывалось, что нередко с ними вообще никакой профилактики не проводилось.
Характерный пример. За прошлый год в сельскохозяйственных и перерабатывающих организациях зафиксирован 71 несчастный случай со смертельным исходом. При этом 25 человек умерли не от внешних воздействий, а, как говорят в таких ситуациях, естественным путем. Но ведь эти люди должны были ежегодно проходить медицинские комиссии, водителей и трактористов, которые преобладают среди умерших, каждый день проверяют медработники. Или их задача должна сводиться лишь к тому, чтобы кто-то дунул в трубку: нет спиртного – иди работай?
Словом, раз взялись мы за то, чтобы обеспечить оптимальный баланс между работающими и ветеранами, то уповать надо не только на пенсионный возраст. Жизнь показывает, что есть немало и других резервов.
gedroiz@sb.by
