На недавнем совещании у Президента обсуждалась тема трудовой занятости, непростая и проблемная. Оказывается, при явном кадровом голоде у нас в стране немало трудоспособных белорусов вовсе не заняты в экономике, на этом фоне бурным цветом растет социальное иждивенчество. Прозвучало предложение вернуть в законодательство изрядно позабытую за время после развала СССР норму о наказании за тунеядство. Эта новость многих обескуражила. Кто-то посмеивается над тем, что Беларусь даже в вопросах трудовых отношений упорно цепляется за советское прошлое. Ведь времена ныне совсем другие, каждый волен вести себя так, как ему заблагорассудится, и работать там, где ему хочется. А кто-то, наоборот, поддерживает инициативу. Ведь социальный паразитизм, если призадуматься, выгоден только тем, кто даром ест чужой хлеб. А платить за себя и за «того парня» мало кому охота.
Желание взяться за социальных паразитов в Правительстве впервые выказали еще несколько лет назад. И подготовили проект закона с рабочим названием «О тунеядстве». Вопреки логике всех злопыхателей, людей, ведущих такой образ жизни, власти предлагали наказывать не ссылками и тюремными сроками, как в СССР, а более прозаично — рублем. Снимать в виде штрафа определенную сумму, чтобы условно безработные белорусы оплатили то, что уже потребили, а именно бесплатное образование и медицину.
Дело в том, что многих дармоедов у нас к таковым отнести бывает непросто. Они сложа руки не сидят, но при этом либо заняты в теневой экономике, либо регулярно выезжают работать на рынки соседних стран. То есть деньги зарабатывают, и порой немалые, а вот налоги в бюджет не платят. Все бы ничего, но в очереди в кабинет к врачу в поликлинике такие безработные сидят рядом с теми, кто свой визит, условно говоря, оплатил подоходным налогом. Дети социальных иждивенцев наравне со всеми ходят в детские сады и школы, а в будущем теневые работники наверняка рассчитывают и на получение пенсии ничуть не меньшей, чем средняя по стране. Получается, за их социальные блага платим мы с вами…
Есть и другая сторона вопроса — социальная. Во времена Союза законодательная норма о тунеядстве имела и другое положительное значение: помогала контролировать злостных алиментщиков, которые уклонялись от участия в содержании собственных детей.
Борьба с социальным иждивенчеством – больной вопрос. Наверняка проблема идентификации таких граждан у нас вызовет немало прений. Но в Правительстве и не скрывают: в данном моменте важно выработать понятный и прозрачный механизм выявления лиц, которые должны компенсировать государственные расходы на социальную сферу.
Говорят, что тунеядство — обратная сторона безработицы. А ее уровень у нас удивительно мал — по состоянию на конец августа нынешнего года всего 0,5% от экономически активного населения. Просто этот параметр считают, скажем так, своеобразно: к числу безработных относятся только те, кто стал на учет в Центр занятости населения. А вот людей, занимающихся поиском работы самостоятельно, не учитывают.
В реальности цифры более высокие. Считается, что не менее 400 тыс. белорусов трудоспособного возраста просто не заняты в экономике страны. Если учесть, что всего к экономически активным у нас относится 4486,3 тыс. человек, пропорция получается примерно такая же, как и у наших ближайших соседей.
Появится ли в нашем Кодексе об административных правонарушениях норма о тунеядцах, пока не известно. Президент просто не исключил, что для исправления ситуации на рынке труда такую меру можно было бы ввести. Но Правительство решило бороться с явлением другими методами. Уже подготовлен проект нормативного акта, который увеличит минимальный трудовой стаж с уплатой обязательных страховых взносов в Фонд социальной защиты населения для назначения трудовых пенсий с 10 до 15 лет. Кроме того, пенсии будут рассчитывать на основе последних 20 лет стажа, а если общего и трудового стажа у гражданина не хватает, то предложено повысить возраст для обращения за социальной пенсией на пять лет (до 65 лет — для мужчин и до 60 или даже 65 лет — для женщин).
ЯЗЫКОМ ЦИФР
В стране сейчас 53,5 тыс. вакансий — три четверти из них предназначены для рабочих. Число вакансий постепенно уменьшается, хотя по-прежнему возможность условного трудоустройства на свободные рабочие места довольно высокая — 245,4 %. Это означает, что на каждого безработного приходится почти 2,5 свободного рабочего места.
