"У белорусского деда меня чуть куры не заклевали..." Из-за любви к кино Георгий Гречко едва не упустил космонавтику

В этом году впервые среди гостей, приглашенных на ХI Минский международный кинофестиваль «Лістапад», был и дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт, доктор физико-математических наук Георгий Гречко. Что привело его на кинофорум? Оказалось, отношение к кинематографу и Беларуси у Георгия Михайловича самое непосредственное. Сам он рассказывает об этом так. Домик на окраине — Я ленинградец, но мой отец украинец, а мама белоруска, родилась в деревне Копцевичи, недалеко от Чашников... В детстве на лето родители отправляли меня то в Украину, то в Беларусь. В результате в Беларуси я провел несколько месяцев, в Украине — несколько лет, а в России — всю оставшуюся жизнь. Из белорусских поездок к деду сохранились в памяти несколько забавных эпизодов. Например, как меня, совсем маленького, чуть куры не заклевали. Мне поручили их покормить, а они накинулись, начали на меня прыгать, облепили всего, пришлось даже на помощь звать. Помню, как с дедом убирали картошку и меня, трехлетнего, наградили огромной бульбиной – нажарили ее на целую сковородку… Дедов дом стоял на самой окраине Чашников. В тех местах я не был 70 лет. Специально попросил устроителей фестиваля выделить мне полдня, чтобы съездить. К Беларуси я отношусь как к своей родине. Я уважаю эту страну и считаю, что здесь многое лучше, чем у нас, в России. Я не политик, презираю политику. Но если сравнить с точки зрения международной: Беларусь на 53-м месте, а Россия на 58-м по социальному обеспечению людей. Недавно был в своем институте и поинтересовался, какая теперь стипендия у студентов. Хорошист получает 20 долларов. в Минске ехали в автобусе, мне шофер сказал, что его сын-студент получает 43 доллара. Или, например, убедился, что на одну и ту же сумму в Минске можно купить намного больше, чем у нас. Я не говорю, что все идеально. Идеала нет ни в Америке, ни в Беларуси, ни в России. Но эти конкретные вещи мне нравятся. Сам себе режиссер — Началось все с того, что во время полета у нас с Алексеем Губаревым сломался телескоп. Мы – внутри. Он – снаружи. Скафандров нет. Я пытался починить. Центр управления полетами мне запретил, а я, прячась от него, продолжал возиться с телескопом по ночам. За это мне выговор влепили. Потом все же нашел, как отремонтировать, обрадовался, но все равно ничего не получилось… Короче, драма духа. Эту историю нам захотелось донести до людей, и мы прямо в космосе сняли фильм «Командировка на орбиту». Сами были сценаристами, режиссерами, операторами. Конечно, в космосе снимали и до нас: о великолепно работающей технике, о суперменах космонавтах, которые, как тогда в газетах писали, могут в одно мгновение принять единственно правильное решение. Или еще была стандартная фраза: аппаратура работает нормально, космонавты чувствуют себя хорошо. В то время как и аппаратура ломалась, и с космонавтами не всегда хорошо бывало. Словом, делали фильмы о покорителях космоса. А мы — о том, что космонавт – это обычный человек, который работает в необычных условиях. И оказалось, что эта тема в кинематографе новая. На Московском международном кинофестивале в конкурсе документальных фильмов наша работа получила приз – «Серебряного Георгия». «Последний дюйм» — любимый самый — Я с детства читал научно-фантастические книги о полетах, собирал литературу о ракетах, но космонавтом быть не мечтал. Может, потому, что даже великий мечтатель, как его называли, Циолковский считал, что в космос человек полетит только через 100 лет. Дожить до этого я не рассчитывал, поэтому хотел стать ракетостроителем. Даже когда полетел Гагарин, я о космонавтике не мечтал. И только когда стали делать трехместные корабли и на них потребовались бортинженеры, понял, что хочу попытаться летать. А вообще, меня по жизни звали фильмы. Когда я мальчиком смотрел фильм о снайперах, хотел быть снайпером. О танкистах – танкистом. Потом увлекся самолетами, летал самостоятельно в ДОСААФ, плавал с аквалангом. И очень любил фильм «Последний дюйм». Ведь там и подводное плавание, и мальчишка управляет самолетом… Я знал сюжет практически наизусть. Между прочим, даже уже взрослым, если видел в программе кинотеатра «Последний дюйм» (а фильм шел на детских, утренних, сеансах), то сбегал с работы (да простит меня Королев) и шел в кино. Садился всегда в последний ряд, чтобы не загораживать детям экран, и с удовольствием смотрел картину снова. Кстати, в день, когда Королев собирал нас, космонавтов, чтобы предложить стать бортинженерами, я на встречу не попал. Потому что сидел в кинотеатре на детском сеансе «Последнего дюйма». Так что чуть не упустил космонавтику из-за любви к кино. Улыбнитесь, каскадеры! — Человек, взрослея, начинает задумываться, зачем он живет. Я задумался об этом лет 20 назад и написал свой синопсис на эту тему. Хотел сделать по нему фильм — и приключенческий, и философский, и детективный одновременно. Чтобы интересно было смотреть, чтобы зритель не ушел до конца, а досмотрев, задумался: ради чего стоит жить, собственно говоря? Ради автомобиля, водки, научных или художественных достижений?.. Такой была моя задумка. Были и режиссеры, которые хотели снимать. Но не складывалось. Есть и сейчас режиссер, который заинтересовался, так что, может, фильм все же появится. Вообще, я много читаю, люблю искусство, хожу на концерты, в театры. Даже участвовал в постановке спектакля по Айтматову. Там была космическая тема, и я отвечал за то, чтобы она прошла без каких-то глупых ошибок. Консультировал и многие фильмы. А в одном приходилось и каскадером выступать. Скорость, высоту, риск я всегда любил. Еще мальчишками мы все время что-то поджигали, откуда-то прыгали, куда-то неслись. Потом, перед тем как стать космонавтом, я тренировал себя, чтобы побороть страх. Катался на горных лыжах, плавал под водой, участвовал в соревнованиях по автоспорту. Это было умно. Но делал и глупости: лазал на высоте нескольких метров без страховки над грудами металлолома, прыгал иногда с такой высоты, что, если промахнешься, костей не соберешь. А каскадером я стал, снимаясь в комедии «Не послать ли нам гонца?», — разбивал машины. Для съемок их купили две, но, похоже, без тормозов. Да еще и специальных каскадерских ремней не оказалось. Пришлось, чтобы не травмироваться, здорово упереться руками. Но зато разбил хорошо. Тормоза визжали!.. По этому поводу я теперь шучу. Пока неизвестным был, меня гаишники за нарушения штрафовали. Слетал в космос, стал знаменитым — отпускали. А снялся в кино — за две разбитые машины еще и гонорар заплатили…