"Круги" скандала,

Об этой из ряда вон выходящей истории наша газета поведала в публикации "Вызвал огонь на себя..." ("Р", 1 ноября 2003 года). История незаурядная и скандальная в силу ряда причин. Во-первых, в роли потерпевшего выступил человек, более четверти века отдавший следственной работе. Во-вторых, даже узнав, что потерпевший -- работник прокуратуры, злоумышленники не остановились. Можно назвать и третий, и четвертый признак неординарности ситуации. Читатели в своих откликах выразили слова поддержки герою публикации. Часто в телефонных звонках звучат просьбы сообщить на страницах газеты о развязке этой истории. Сегодня мы решили поведать о предварительных результатах соответствующих разбирательств, которые ведутся в правоохранительных органах. С этой целью наш корреспондент Леонид Юнчик встретился с героем своей публикации, начальником следственного отдела по важнейшим делам Белорусской транспортной прокуратуры Константином Турмовичем. При этом обозначились "три "круга". "Круг" первый: жертва разбойного нападения Немало шума мы с вами, Константин Петрович, наделали, предав гласности скандал, к которому вы поневоле оказались причастны. Меня как автора публикации, служба собственной безопасности УВД Минского облисполкома даже приглашала на собеседование. Вам, начальнику следственного отдела, довелось также войти в новую для себя роль -- потерпевшего. Не пожалели после этого, что связались с отморозками, бросили им вызов? -- После того, как я и мои друзья в садовом товариществе, расположенном рядом с деревней Полоневичи Дзержинского района, подверглись нападению этих самых, как вы говорите, отморозков, а чуть позже сгорела дача, было возбуждено два уголовных дела. Одно -- по разбойному нападению, второе -- по поджогу дома. Естественно, мне и моим друзьям, также ставшим объектом нападения на даче, после этого пришлось давать показания, участвовать в различных следственных действиях. Конечно, это хлопотно и обременительно. Но я как следователь со стажем приучен к тяготам процесса предварительного расследования. На легкую победу над теми, кому взялся дать отпор, не рассчитывал и не рассчитываю. -- То есть, не сожалеете о том, что в этой истории решили идти до конца? Ведь вас запросто могли сжечь в доме. -- Естественно, я как специалист-криминалист задумывался и над таким возможным развитием событий. Кстати, во многом по этой причине вначале избрал мягкий вариант. Но отступать я не намерен. После того, что совершили по отношению ко мне и моим друзьям уверовавшие в свою безнаказанность подонки, у меня другого варианта действий попросту не остается. Профессиональный долг и человеческое достоинство побуждают меня действовать только так и не иначе. Невзирая на то, что столкнулся с непрофессиональными действиями отдельных сотрудников милиции. -- Что вы имеете в виду? -- Поздним вечером 5 октября прошлого года, сразу после совершенного в отношении меня преступления я обратился в Дзержинский РОВД. Написал заявление о разбойном нападении. Меня допросил следователь. После допроса (в ходе которого я, естественно, назвал место своей работы, перед этим предъявив служебное удостоверение) он попросил меня выехать вместе со следственно- оперативной группой на место происшествия и указать дом, где находятся подозреваемые. После этого мы минут 20--30 ожидали заместителя начальника Дзержинского РОВД Г.Казея, который в тот день был ответственным по райотделу. Явившись, Казей пытался склонить меня забрать заявление. При этом запугивал местью преступников. -- Ну, поедем мы, погоняем ваших пьяниц -- завтра они сожгут ваш дом, -- заявил он. Незнакомых разбойников, напавших на меня и моих друзей с "розочкой" из разбитой бутылки, топором и кувалдой я никак не согласен признать "моими пьяницами". Именно потому этот милицейский подполковник оскорбил меня. Возмутившись, я потребовал выдать мне документ о регистрации моего заявления. Что прямо предусмотрено ч.1 ст.172 УПК. Но такого документа мне не выдали. Когда же приехали на место происшествия, меня вдвоем с еще одним потерпевшим сотрудники милиции пригласили в указанный мною дом, сообщив, что подозреваемые находятся внутри. Мы согласились зайти туда, хотя для меня это было и небезопасно. Вместо подозреваемых там оказался пьяный хозяин дома. В присутствии Казея он минут двадцать буквально терроризировал меня: просил забрать заявление, пытался знакомиться и «брататься». Я несколько раз просил зам. начальника РОВД оградить меня от хамских посягательств хозяина дома и предъявить, наконец, подозреваемых. Никакой реакции не последовало. Наконец как работник прокуратуры я разъяснил тому, кто побуждал меня забрать заявление, что дела о таких преступлениях за примирением сторон не могут быть прекращены по закону. В ответ услышал угрозу: "Забери заявление, иначе мы тут такого натворим -- мало не покажется". Мне открыто угрожали в присутствии нескольких работников милиции под началом подполковника. Дальше оставаться в этом доме и подвергаться унижениям и запугиваниям я не стал. Через день в мой служебный кабинет в Минске прибыл ходатай от хозяина дома, в "гостях" у которого мы накануне были с милицией. Последовало то же предложение: забрать заявление о разбойном нападении. Откуда они узнали мои фамилию и место работы? Вероятнее всего, кто-то из сотрудников Дзержинского РОВД сообщил это подозреваемым и их покровителям. На сделку с ними я не пошел, при помощи прокуратуры Дзержинского района и Минской области уголовное дело все же было возбуждено. 25 октября, в день поджога дома, джип с подозреваемыми (их в этой машине задержали в Минске через два дня) демонстративно сновал мимо нас с приятелем, когда мы находились на даче. Лично у меня нет никаких сомнений в том, кто поджег дом. "Круг" второй: смелый и бескомпромиссный человек -- Понятно, что о мерах наказания лицам, виновным в совершении преступлений, о которых мы ведем речь, можно будет говорить после окончания предварительного расследования и суда. А какие меры приняты по отношению к работникам милиции, столь неадекватно и непрофессионально реагировавших на ваше заявление о совершенном преступлении? -- Я получил ответ от начальника управления собственной безопасности МВД Республики Беларусь Л.Клюева. Он сообщает, что по результатам служебной проверки обращено внимание руководства Дзержинского РОВД на необходимость своевременного реагирования на заявления и сообщения граждан о совершенных преступлениях. За несвоевременное возбуждение уголовного дела по факту совершения особо злостного хулиганства в отношении меня и моих знакомых следователю следственного отдела по Дзержинскому району УСК по Минской области М.Морозу объявлен выговор, а начальник указанного подразделения А.Довнар строго предупрежден. Приняты и другие меры. Меньше всего я склонен в чем-либо из претензий, предъявленных сотрудникам Дзержинского РОВД, винить следователя М.Мороза. Вежливый, тактичный, старательный молодой человек. Ему, старшему лейтенанту, по сути, ставится в вину, что он не пресек незаконные действия подполковника милиции. Мог ли он это сделать без последствий для себя и своей милицейской карьеры? -- Таким сложным оказалось разбирательство с милицией у вас, старшего советника юстиции, начальника следственного отдела по важнейшим делам. А что же тогда говорить об обычных гражданах? -- Вот на этом мне бы и хотелось остановиться подробнее, дать практические советы потенциальным братьям по несчастью. Если они бросили вызов преступникам, решили привлечь их к ответственности, то пусть не расслабляются даже после того, когда добьются возбуждения уголовного дела. Посоветовал бы потерпевшим, столкнувшимся с фактами необъективности или предвзятости органов расследования, оказавшимся в сложной ситуации, брать адвоката, который мог бы профессионально представлять и отстаивать их интересы в ходе предварительного следствия и в суде. -- Как вы считаете, Константин Петрович, наше законодательство достаточно защищает потерпевшего? -- Раньше, когда действовал Уголовный кодекс, принятый в 1961 году, мы, следователи, потерпевших могли защитить в основном только на словах, морально. А теперь не только можем, но и обязаны защищать. В ныне действующем УК предусмотрены меры, в которых обозначилось человеческое отношение к фигуре потерпевшего. Никто не застрахован от участи стать потерпевшим. И потому каждый человек должен знать, что, обращаясь, например, в правоохранительные органы с заявлением о совершенном в отношении его преступлении, он имеет право подписать свое заявление другой фамилией (или попросту не подписываться). У правоохранительных органов и суда ныне есть неплохой набор способов защиты потерпевшего. Он может участвовать в уголовном процессе под чужой фамилией. В этом случае и следователь, и судья не имеют права разглашать настоящую фамилию. В зависимости от возникающих угроз безопасность потерпевших должны обеспечить органы внутренних дел или государственной безопасности. Конечно, пока эти меры не будут работать на практике, каждый человек, ставший объектом преступления, много раз подумает: обращаться или нет ему в правоохранительные органы за возмездием и помощью. А когда в его адрес звучат реальные угрозы, то он чаще всего бежит забирать свое же заявление или начинает врать, что ничего подобного, о чем ранее говорил, на самом деле не было. "Круг" третий: следователь милостью божьей -- Спасибо за практические советы. Думается, что читатели газеты при необходимости ими воспользуются. Но давайте, Константин Петрович, перейдем к вашей основной профессии. Накануне я пообщался с вашими коллегами, ознакомился с некоторыми документами и узнал много нового. В частности, вы едва не единственный в нашей стране, действующий следователь со столь необычной, даже уникальной, профессиональной биографией. Хотя бы потому, что, оставаясь белорусским «важняком», расследовали в свое время преступления на территории десяти советских республик, а ныне суверенных государств. В большинстве таких следственных бригад были одним из руководителей. Узнал даже и то, что, уехав в 1989 году в очередную союзную бригаду младшим советником юстиции, вы через два года возвратились уже старшим советником юстиции. Досрочно вам два звания присвоили за конкретные результаты, титанические человеческие усилия. И позже, когда вернулись в нашу республику, ваш профессионализм и нелегкий следственный труд были оценены по достоинству: вы награждены медалью, знаками «Почетный работник Прокуратуры Республики Беларусь», «Почетному железнодорожнику». А еще я узнал, что в ближайшие дни у вас, Константин Петрович, юбилей, с чем «Р» вас искренне поздравляет. Поэтому вопрос у меня будет соответствующий. Скажите откровенно, есть удовлетворение от дела, которому вы посвятили жизнь? Или не все «авгиевы конюшни» преступности и коррупции вычистили? -- Что касается наших следственных усилий в борьбе с преступностью, то они, как мне представляется, больше похожи не на подвиг Геракла в конюшнях Элиды, а на труды коринфского царя Сизифа. -- Неожиданное для меня сравнение. Объяснитесь. -- Потому что мы с моими коллегами раскрываем и расследуем сотни и тысячи преступлений, а другие сотни и тысячи их в это же самое время совершаются. Правда, если бы не наша работа, то этот сизифов камень попросту раздавил бы и общество, и государство. Да, следствие стало делом моей жизни. Оно требует, чтобы ему отдавались сполна, без остатка. Очень важно, чтобы с преступностью профессионально боролись люди не только исключительно порядочные, но и желательно добрые. Из собственного опыта знаю, что если профессионал в своем деле перестанет с уважением относиться к каждому человеку, будет слишком агрессивным, то (даже если раскроет десятки сложных убийств) он все равно обществу принесет больше вреда, чем пользы. Об этом надо помнить всегда. Что касается моей скромной персоны, то я еще не собираюсь складывать руки, мне рано, как поется в песне, «жить воспоминаниями». Я занимаюсь делом, достойным и интересным для мужчины, который уважает себя и других. А главное, оно крайне необходимо для общества. Поэтому, несмотря на издержки, о которых мы сегодня вели речь, о сделанном когда-то жизненном выборе я никогда не пожалел. -- Мужества и стойкости вам, Константин Петрович, не занимать. Пусть же вам хватит здоровья и сил, чтобы и дальше достойно делать нелегкое, нужное обществу дело.