...Однажды к начальнику психологической службы управления идеологической работы Госпогранкомитета Андрею СИЛЬВАНОВИЧУ на консультацию пришел солдат-срочник, который находился в стрессовом состоянии. Парень пробыл в казарме всего 10 дней, одни и те же незнакомые лица, одинаковая форма, строгая дисциплина... Когда-то в армии воспитывали муштрой, а теперь стараются понять каждого военнослужащего, помочь ему справиться с психологическими проблемами. Психологической службе управления идеологической работы, которую возглавляет подполковник Сильванович, на днях исполняется десять лет. Так как же врачеватели душ заботятся о ментальном здоровье пограничников?
— Андрей Валентинович, чем занимаются ваши специалисты?
— Прежде всего сохранением психического здоровья военнослужащих, а также изучением и анализом индивидуально-психологических особенностей военнослужащих, формированием и поддержанием у них необходимых психологических качеств и психических состояний, обеспечивающих психологическую готовность к успешному решению задач. Мы работаем со всеми — от рядового солдата-срочника и его родителей до офицеров и членов их семей, ветеранов. Помощь оказываем и задержанным на границе, жертвам торговли людьми, беженцам.
— Какого рода психологические проблемы чаще всего приходится разрешать?
— Когда вы решаете стать пограничником, то часто кажется, что легко перенесете все трудности. Но вдруг попадаете в незнакомый коллектив. Первое время вы испытываете стресс. Если у вас высокий или средний адаптационный потенциал, то приспособитесь к новым условиям через 10—30 дней, установите контакты, найдете новых товарищей. Но если потенциал невелик, стресс может длиться месяцами. Такие ребята переживают, некоторые замыкаются в себе. Без поддержки психолога это приводит к серьезным расстройствам личности.
— Что делать, если возникли трудности?
— У каждого пограничника-срочника есть памятка, в которой указаны пункты психологической помощи, телефоны (в том числе и мобильные) психологов воинской части, где он служит. Порой достаточно просто откровенно поговорить за чаем, порой требуется длительная программа психокоррекции. Самое важное — установить контакт.
— Насколько эффективна работа психологов?
— Судите сами. Минувший год стал годом, когда у нас не случилось суицидальных происшествий, мы не потеряли ни одной жизни. За 2010 год на 40 процентов снизилось число лиц, уволенных с военной службы по состоянию психического здоровья. Наполовину снизилось число новобранцев с расстройствами адаптации и личности. Помогает, что последние три года психологи, работая в военкоматах, определяют и прогнозируют тенденции скрытых факторов нервно-психического развития призывников (а их более 80). Иначе говоря, отбирают людей с устойчивой психикой.
— Служба — это еще и доступ к оружию. И спокойнее, когда оно в руках у человека с крепкими нервами...
— Да. Поэтому для определения пригодности разработана “батарея методик”. Это не только тесты-опросники, но и серьезное собеседование. Дело в том, что тесты не всегда объективны. Есть психологический закон неадекватности взаимного восприятия: ставя галочки на бумаге, человек всегда показывает ситуацию в лучшем свете, чем есть на самом деле. Бывает, что память, внимание, мышление развиты хорошо, а беседа показывает, что парень употреблял наркотики, убегал из дому, часто выпивал. Разве его к оружию допустишь? За 2—3 часа обычно удается определить, к какой группе пригодности он относится (всего их три). Но это не клеймо — группу можно изменить, систематически работая с военнослужащим. Вообще в органах пограничной службы очень небольшой процент тех, кто не допущен к оружию.
— В чем специфика работы психолога-пограничника?
— Психика у всех людей устроена одинаково, неважно, в погонах ты или нет. Но к гражданским специалистам люди в основном приходят осознанно, мы же по большей части сами идем в коллектив. Бывает, что поступает тревожная информация, нужно сразу выезжать и оказывать помощь, даже ночью. Часто приходилось консультировать родителей, которые беспокоились, почему их сын не пишет, не звонит. Может быть, не доверяет? Иногда требовалось помогать в разрешении семейных, супружеских проблем. Офицеры жаловались на нервное перенапряжение, некоторые не могли установить контакты с начальством. Работа психолога трудная, ведь к каждому нужно найти индивидуальный подход, а плоды нашего труда видны не сразу, а минимум через несколько лет.
— Кто работает в психологической службе? Как можно в нее попасть?
— Штат насчитывает более 50 специалистов. Каждый из них, в зависимости от подразделения, отвечает за 250--400 человек -- во всех группах и отрядах есть психологи. Все сотрудники имеют высшее психологическое образование, большинство проходило переподготовку по специальности «практическая психология» в педагогическом университете. Главные кузницы кадров для нас -- военный факультет БГУ и Голицинский пограничный институт в России. Наши специалисты ежегодно повышают квалификацию на базе института национальной безопасности. В 2010 году мы активно участвовали в международных проектах. Наши представители изучали организацию профессионального отбора в учебных центрах Пограничной стражи Польши, а в декабре на базе Сморгонского погранотряда польские психологи провели тренинги для белорусских специалистов. Психологи изучали методики коллег из Украины, России. Вообще мы активно внедряем все новое.
Справка “НГ”
Андрей Сильванович
Начальник психологической службы управления идеологической работы Госпогранкомитета Беларуси с 2007 года, подполковник. В 1992 году закончил Рижское высшее военно-политическое краснознаменное военное училище, получив квалификацию “социальный педагог—психолог”. Семь лет был психологом полка в ракетных войсках стратегического назначения Российской Федерации, в 1999—2005 гг. — психолог Лидского погранотряда. В 2010 году закончил Пограничную академию ФСБ России.
