"...если бросился вперед, беги до конца. Лупят ведь и по задним. И есть по крайней мере хоть какой-то шанс - у бегущего впереди, вперед".Романтика первопроходцев, максималистов, идеалистов наивна на фоне времен победившего мещанства, когда предлагается самой глобальной проблемой считать "Кто пойдет за "Клинским"?"... Романтика, свойственная знаменитому поколению шестидесятников с их "Кто, если не ты?"...
Он и был шестидесятником, человек, сказавший приведенные в начале строки. Одна из его книг так и называется - "Мы - шестидесятники". Но вот что интересно... Шестидесятые давно позади. И вообще скоро будет уже десять лет, как человек этот ушел из жизни. Но имя его - на слуху, и вообще иногда складывается впечатление, что он живет, действует, высказывает свое мнение о событиях и явлениях сегодняшнего дня, у него по-прежнему есть друзья и недруги, о его личности спорят, его творчество осмысляется...
1987 год. Мы, студенты Литинститута, отправляемся в литфондовскую больницу наведать земляка, знаменитого писателя, публициста, сценариста Алеся Адамовича. Только что прогремел на всю страну, даже, наверное, на весь мир фильм "Иди и смотри", снятый Элемом Климовым по "Хатынской повести" Алеся Адамовича. Только что Владимир Крупин, преподающий в нашем институте, рассказывал: на VIII съезде писателей СССР, после того как кто-то из украинцев высказался на тему, что, мол, как хорошо, что чернобыльское облако не пошло через Украину, встал Алесь Адамович и спросил, чему радуются в зале? Ведь то облако пошло на Беларусь! И ущерб Беларусь понесла самый большой, и еще неизвестно, каковы последствия.
Мы просидели в палате бессовестно долго - как я теперь понимаю. Но было так интересно, так уютно - не от больничной обстановки, разумеется, а от обаяния собеседника, от его внимания к нам. И только теперь, спустя годы, я могу оценить интеллигентность и духовную щедрость Алеся Михайловича - мало кто из литературных старейшин и тогда, и сегодня способен на такое общение с молодежью. Ведь в таком общении малейшая фанаберия, снисходительность мэтра просто переводят все на другой уровень.
В том же моем московском блокноте, после записи о выступлении Алеся Адамовича на писательском съезде, другие слова Владимира Крупина: "Не думайте, что вы ничего не можете сделать. Вы помните - и это значит, не все погибло".
Приблизительно такие мысли пришли мне в голову, когда я заходила в зал Музея истории белорусской литературы в Троицком предместье Минска, на выставку, рассказывающую о жизненном и творческом пути Алеся Адамовича. Действует выставка уже год - открылась к 75-летию писателя, 3 сентября 2002-го. И после 25 сентября этого года ее скорее всего закроют - память, разумеется, может быть вечной, а вот экспозиции в музеях приходится менять.
Я хожу по залам в сопровождении Светланы Дмитриевны Павловицкой, заведующей научно-экспозиционным отделом музея (Светлана Павловицкая и Татьяна Захаренко создавали эту выставку в соавторстве с художником Георгием Чистым). И в который раз думаю о том, что, возможно, правы были древние, считавшие, что вещи также обладают душой. Во всяком случае, пожелтевшие фотографии, документы, рукописи явственно воссоздают кусочек того времени, к которому принадлежат.
Военное и послевоенное поколения... А между ними - "поколение подранков", подростков, которые несли тяжесть лихолетья наравне со взрослыми и так и не успели прожить до конца свое детство.
Алесь Адамович родился в деревне Конюхи Копыльского района, по официальным сведениям, в 1927-м, на самом деле - в 1926-м (мать "убавила" годы сыну во время войны, опасаясь, что угонят в Германию). Детство - в поселке с симпатичным названием Глуша возле Бобруйска. Отец и мать - медики, то есть на селе люди уважаемые и значительные. Потому удивительно ли, что, когда началась война, работа подполья сосредоточилась вокруг Глушанской аптеки, где работала фельдшером мать, Анна Митрофановна... Отец и старший брат были на фронте. Сам будущий писатель вместе с матерью ушел в партизанский отряд. Алесю Адамовичу было тогда пятнадцать. В витрине экспозиции рядом - две медали: матери - "За отвагу" и сына - "Участнику партизанской борьбы". Записи воспоминаний Анны Митрофановны легли впоследствии в основу дилогии Алеся Адамовича "Партизаны".
Пережито было многое: лесную Глушу также едва не постигла участь Хатыни. Поэтому ничего удивительного, что впоследствии для Алеся Адамовича основной темой сделается тема войны, тема противостояния гуманизма и геноцида, в том числе и геноцида духовного. Книга "Я з вогненнай в„скi..." когда-то стала сенсацией и фактически основала целый жанр в белорусской литературе, называемый сейчас модным термином "нон-фикшн" - "невыдуманная литература", в котором сегодня продолжает дело Алеся Адамовича Светлана Алексиевич.
Янка Брыль, Владимир Колесник и Алесь Адамович записали свидетельства уцелевших жителей сожженных деревень. Даже чисто физически работа была проделана нелегкая - соавторы проехали 15 тысяч километров, сдали в архив 72 ролика пленки по тысяче метров каждый, сняли с пленки 785 страниц текста... А что уж говорить про нагрузку моральную, психологическую! Сами авторы вспоминали, как во время работы над книгой душили слезы, перехватывало дыхание, пропадал голос. В витрине - главный "свидетель", тот самый старенький микрофон, который столько слышал...
Не все записи пошли в работу. Некоторые были... стерты. Не всю правду можно было рассказать, вынести на люди. Ведь и до сих пор любые свидетельства, отклоняющиеся от официальной версии, вызывают протесты - и потому, что слишком глубоко ранен наш народ войной, и потому, что слишком тяжело расставаться с героическими стереотипами...
Не все знают и о том, что семья Адамовичей также не избежала "идеологической мясорубки" - дед писателя по материнской линии, Митрофан Фомич Тычина, вместе с семьей был выслан как кулак в Алданский район. Воспоминания сестры матери Алеся Адамовича, Зинаиды Жариковой-Тычины, о том страшном времени под названием "Где золото моют в горах..." были опубликованы в N 6 журнала "Неман" за 1998 год.
Впоследствии Алесь Адамович будет одним из тех, кто станет рассказывать правду о Куропатах, месте массовых расстрелов "врагов народа".
Тема войны нашла свое продолжение в "Блокадной книге". Ее идею подсказала живущая в Ленинграде (ныне и ранее - Санкт-Петербурге) Галина Максимовна Горецкая, дочь классика белорусской литературы Максима Горецкого, расстрелянного в годы сталинских репрессий. Соавтором Алеся Адамовича на этот раз стал Даниил Гранин, также писатель- "шестидесятник".
А вот фотографии студенческой поры. Смеющиеся, красивые лица... Алесь Адамович в книге "Vixi" ("Прожито") с улыбкой вспоминал о своей бурной университетской молодости. Он не был примерным студентом. (Во всяком случае, по свидетельству аттестата в витрине экспозиции, по строевой и огневой подготовке бывший партизан имел "посредственно".) Жили впроголодь, но весельем наполняло уже сознание того, что - выжили, выстояли... И, видимо, от этого же - обостренная потребность как можно больше совершить в жизни, выложиться... Преподаватели были поражены, ознакомившись с дипломной работой строптивого студента. Работа "Мова рамана "Трэцяе пакаленне" i iндывiдуальна-мастацкi стыль Кузьмы Чорнага" впоследствии стала основой диссертации.
Время хрущевской "оттепели" способствовало появлению острой публицистики, объективной критики... Но - до определенных пределов. Докторскую диссертацию "Беларускi раман: стана›ленне жанра" Алесь Адамович защищал в Киеве - в Минске тогдашние власти ему просто не дали этого сделать.
Нынче говорят о том, что книги давно уступили место видеопродукции, подтверждением чему - индустрия комиксов, размножающихся подобно раковой опухоли культуры.
Тем не менее популярность книги подтверждается ее экранизацией, и писателя многие узнают прежде всего как сценариста. Произведения Алеся Адамовича в этом смысле успешны. Роман из дилогии "Партизаны" "Сыновья уходят в бой" был экранизирован Виктором Туровым в 1970 году. Музыку и слова песен к фильму написал Владимир Высоцкий. Прототип главной героини фильма - мать Алеся Адамовича Анна Митрофановна. Вот на снимке - улыбающиеся Алесь Адамович, Виктор Туров, Владимир Высоцкий и Марина Влади...
А в 1977 году Алесь Адамович начинает вместе с режиссером Элемом Климовым работу над фильмом "Убейте Гитлера". Вы никогда не слышали о таком фильме? Правильно. Съемки были прекращены. Только в 1985-м появился фильм по той же "Хатынской повести" "Иди и смотри". Вот он, главный герой, подросток Фл„ра, на снимках - ныне известный артист Александр Кравченко, блеснувший в роли князя Мышкина, но для нас оставшийся Фл„рой. Говорят, после съемок с юным артистом пришлось работать психологу - снимать последствия пережитого от соприкосновения с подобным материалом шока...
Еще Аристотель утверждал, что сопереживание герою облагораживает. Но обыватель не любит шокироваться, обременять себя душевными переживаниями. Не хотели печатать и повесть "Каратели", подзаголовок у которой таков: "Радость ножа, или Жизнеописание гипербореев". Анализ "механики и процесса расчеловечивания человека" в ЦК КПБ, видимо, показался идеологически небезопасным. (Кстати, очень много нынешних славных демократов - поэтов, прозаиков - служило тогда по высокому партийному ведомству! - Прим. ред.) Повесть опубликовал московский журнал "Дружба народов", и то после многих "хождений по мукам", то есть по кабинетам влиятельных цензоров, главного редактора Сергея Баруздина.
...Я рассматриваю музейные витрины... Куропаты, Чернобыль, Марш Мира, защита "Белого дома"... Антиядерные и антивоенные конференции... Фотографии, статьи, тексты выступлений, черновики письма Михаилу Горбачеву... Фотографии о поездке в Японию, где было собрано миллион йен для белорусских детей... Писатель действительно всегда шел впереди своего времени. Дотрагивался до всех его болевых точек. Удивительно ли, что всегда была реакция, что до сих пор звучат недобрые вопросы? Например, почему последние годы жил в Москве? Хотел там сделать карьеру? Почему, будучи белорусским по духу, менталитету и т.д. писателем, писал исключительно по-русски? Наконец, не следует ли называть его не писателем, а публицистом, поскольку талант его наиболее проявился именно в этой области?
Белорусская элита традиционно занимается самоедством, выясняя, кто больше белорус, кто - меньше и кто кого должен учить Родину любить.
Герой романа Габриэля Гарсии Маркеса "Хроника объявленной смерти", судья, говорит: "Дайте мне предрассудок - и я переверну мир".
Алесь Адамович - автор диссертации, исследующей язык художественных произведений Кузьмы Чорного, которого многие считают образцом досконального владения белорусским словом. Если Алесь Адамович сам говорил, что не пишет художественных произведений по-белорусски, потому что не считает себя в достаточной степени владеющим родным языком, особенно в сравнении с такими писателями, как Кузьма Чорный и Иван Пташников, можно предлагать разные версии, но почему не предположить, что писатель сказал то, что думал? Прав он был или ошибался, проявляя такой максимализм, - кто теперь скажет? Публицист Алесь Адамович выдающийся. Но объективно ли оценен как писатель? Последние его повести - "Немой", "Венера, или Как я был крепостником" - появились на свет только в журнальных публикациях и мало известны. А между тем это тонкая психологическая проза.
Пока мы помним... Много ли посетителей побывало на выставке за год? "Открытие было громким, многолюдным, - говорит Светлана Дмитриевна. - Приходили и экскурсии... Но в основном - отдельные, "неорганизованные" посетители. К сожалению, современная белорусская литература в нынешней школе предмет не самый важный".
Скоро выставка закроется... И что же дальше? С этим вопросом я обратилась к дочери Алеся Адамовича Наталье Александровне Адамович, сотруднице Литературного музея Якуба Коласа. Наталья Александровна вместе со своей матерью, Верой Семеновной Адамович, предоставили основную часть материалов для выставки в Музее истории литературы. Они же занимаются разбором и творческого наследия - кропотливая, требующая самоотдачи работа.
- Наталья Александровна, как правило, самое горячее желание исследователей - обнаружить в наследии писателя ненапечатанное...
- Есть и такое... Например, записные книжки, часть которых опубликована в московском издании "Вопросы литературы". Вообще же главная моя задача - это издание книг... Еще при жизни отец подписал договор с издательством "Мастацкая лiтаратура" об издании собрания сочинений. Вышел первый том в 1995-м... И все. Говорят, сейчас собрания сочинений не пользуются спросом, их не покупают... Не знаю, мне кажется, часть тиража можно было бы продать и в России, где творчество отца хорошо известно. К сожалению, и к юбилею отца второго тома "выбить" не удалось. А ведь во второй том вошли произведения малоизвестные - "Последняя пастораль", "Венера, или Как я был крепостником" и "Немой". И над книгой воспоминаний "Vixi" отец работал до смерти - вносил изменения, дополнял... Правда, три последние повести в переводе на белорусский язык издал к юбилею отца Сергей Дубовец, но тиражом всего 200 экземпляров, как значится на обложке, на средства, собранные от частных пожертвователей. Может быть, поможет Международный литфонд - ведь отец и умер на суде в защиту этой организации... Выступил, успел вернуться на место, спросить у соседа мнение о сказанном... И упал - инфаркт. Выступать должны были другие - попросили его... Посмертно отец получил тогда впервые присуждаемую премию имени Сахарова от Международного литфонда. Премия называется "За честь и достоинство". Она безденежная, вручается статуэтка - Дон Кихот. Через несколько лет фонд принял решение издавать книгу каждого лауреата. Так в 2001 году появилась книга "Vixi", в которую мы включили еще два малоизвестных рассказа, публицистку, двадцать фотографий и библиографию. Вместо гонорара - часть тиража. И я потихоньку ее раздаю... В прошлом году открылась выставка в Музее истории литературы, и я тогда впервые, может быть, осознала, как много успел сделать отец. Какие разные области он охватывал! Литературоведение, борьба с ядерным вооружением, сбор средств жертвам Чернобыля... Как жаль, что не дали ему снять фильм с американским режиссером Стенли Крамером о Чернобыле! Это было бы событием. Ну и публицистика... Мне многие говорили, что в Беларуси есть писатели высокого уровня, а публицистов, способных обратить внимание всего мира на проблемы Беларуси, не хватает... Не зря Василь Быков назвал отца фигурой европейского масштаба. В ноябре прошлого года в Москве состоялся вечер памяти отца, и это стало заметным событием. Показали документальный фильм Виктора Агеенки, снятый по книге "Vixi", выставку фотографий, которую помог сделать хороший друг отца фотограф Владимир Коктыш.
- Человек европейской культуры, тем не менее в "Vixi" Алесь Михайлович говорит, что хотел бы умереть в Беларуси и быть похороненным в Глуше...
- Да, отец был очень привязан к родным местам, к семье... Хотя умер в Москве, мы исполнили его волю и похоронили в Глуше. Брат его умер двумя годами ранее. Отец, уже после инфаркта, приехал на похороны, рядом был доктор, делал ему уколы. Тогда же отец и сказал землякам, чтобы его похоронили рядом с братом. За тринадцать дней до своей смерти отец приехал в Минск и отправился в Глушу, посмотреть памятник брату. Так что произошло как бы прощание с родней.
- Помнят ли в Глуше своего знаменитого земляка?
- Разумеется, помнят. Но еще одна моя боль - музей в Глуше. Музейный фонд, материалы есть. Правда, по наследию Алеся Адамовича так и не была создана комиссия, как это обычно бывает.
- Почему?
- Хотели сразу делать это на две страны - Россию и Беларусь. Потом начались всяческие реорганизации... Да я не очень и хотела, чтобы кто-то еще приходил работать с папиными архивами. С авторскими правами в нашей стране неурядица... Например, гонорары за кино мы получаем, только если оно показывается где-то в Европе. А за показ тут и в России - нет. Но, с другой стороны, без комиссии - тоже проблемы. Я не могу сама добиться, чтобы на дом отца повесили мемориальную доску. Ну, в Москве вот повесили - и ладно. Назвать улицу - тоже... Так получилось и в Глуше. Сохранился дом, в котором была аптека, где когда-то работала моя бабушка, Анна Митрофановна, где жила семья Адамовичей во время войны. На этой же улице стояла больница, которую строил еще до войны мой дед. Мы хотели, чтобы эту улицу, которая носит название Октябрьская, назвали именем Алеся Адамовича. Но центральную улицу, да еще с таким революционным названием, переименовать не дали. Имя Адамовича приобрела Школьная улица, "не бросающаяся в глаза". Музей в бывшей аптеке тоже делать не разрешают. Помещение пустует, иногда используется для временных поселенцев, но все еще находится на балансе аптечного управления. Мы не говорили о том, что это должен быть музей именно Алеся Адамовича. Пусть бы там был музей "Вайны пад стрэхамi". Музей участников Глушанского подполья, о которых рассказано в одноименной книге отца. Боюсь, что дом сгорит или его купит частное лицо... Или его просто неузнаваемо перестроят. Либо... сгноят. А теперь вообще издан указ о том, что Министерство культуры поддерживает только минские музеи, а филиалы - отдаются районным властям.
- При том, что Алесь Адамович - писатель не районного масштаба...
- Думаю, со временем это поймут все. В Глушу и сегодня ездят экскурсии. Им показывают дом, описанный в книге Алеся Адамовича... Они могут постоять на крыльце... А почему бы не зайти и в дом, где будет экспозиция? Я счастлива, что состоялась выставка в Музее истории литературы. Теперь есть идея - привезти ее в Москву. Думаю, это получится, поскольку есть заинтересованные люди.
Пока мы помним, значит, не все погибло... Мы не погибли.
Когда выйдет этот материал, будет еще не поздно наведать Музей истории белорусской литературы, самим походить по залам, рассказывающим об Алесе Адамовиче, посмотреть на уникальные экспонаты.
И перечитать книги.
