Александр СИНКЕВИЧ, экономический обозреватель
На неделе в правительстве подвели итоги социально-экономического развития за первый квартал. Касаясь вопросов денежно-кредитной политики, премьер-министр Михаил Мясникович поручил Нацбанку принять меры по снижению процентных ставок по кредитам.
Процентное кредитование — давняя экономическая практика, о целесообразности и нравственности которой спорят не одно столетие. Так или иначе, вся современная экономика строится на основе платного кредита, а ключевым его параметром является процентная ставка. Чтобы понять важность этого параметра, вспомним случай с продажей индейцами в 1624 году острова Манхэттен голландцам за 30 долларов в современном исчислении. Если бы индейцам тогда удалось разместить эти деньги в надежный банк под шесть процентов годовых, то в этом году у них на руках оказалось бы 222 миллиарда долларов! Для сравнения: сейчас стоимость всех активов Манхэттена составляет лишь 49 миллиардов долларов. А если бы ставка была восемь процентов, богатство индейцев составило бы невероятные 325 триллионов долларов — четыре годовых ВВП всего мира!
Из этого примера следует, что, во-первых, в долгосрочной перспективе даже незначительная процентная ставка превышает реальные темпы экономического роста и капитализации бизнеса. Во-вторых, начисленные в качестве процентов триллионы долларов ничего не стоят, если они не подкреплены реальными активами, на которые их можно обменять.
Так что рекламный банковский слоган “ваши деньги работают за вас” является лишь красивой фразой: работают люди, роботы, животные, создавая новые активы и прибавочный продукт, но никак не деньги. А процентная ставка является инструментом передела активов и ресурсов, как правило, увы, несправедливого. Хотя в идеале, при адекватном уровне ставки, она подстегивает предприятия работать оборотисто и прибыльно, не удушая их при этом.
Чтобы определить оптимальный размер процентной ставки, следует знать, что в нее заложено несколько составляющих. В их числе плата за риск (аналог страховых взносов, компенсирующих убытки по безвозвратным кредитам), инфляция (объективные потери, которые кредитор рассчитывает возместить), а также коммерческая выгода (нередко именно эта часть искусственно взвинчивается за счет создания дефицита денежных средств в народном хозяйстве).
Вопрос справедливого процента решается по-разному. В мусульманских странах, например, процент вообще запрещен, а банки работают как инвестиционные фонды: предоставляя кредит, они входят в долю потенциальной прибыли и принимают на себя часть рисков должника. Схема интересная, она уже используется не только в мусульманских странах и может найти применение в будущем наравне с взаимным кредитованием, локальными, виртуальными, “свободными” деньгами и другими альтернативными технологиями.
Но у нас пока действует традиционная кредитно-финансовая система. И главная претензия к ней — высокие процентные ставки, превышающие до трех раз уровень инфляции. Проблема уходит корнями в 2011 год, когда “дорогой рубль” был необходим для купирования валютного кризиса по схеме: предприятия и граждане берут меньше кредитов, в стране сокращается широкая денежная масса и уменьшается “денежный навес”, не обеспеченный реальными активами. Благодаря высокой процентной ставке был успешно остановлен маховик гиперинфляции, стабилизирован курс рубля и предотвращен отток депозитов.
Однако минуло более трех лет, а процентные ставки по-прежнему напоминают условия средневековых ростовщиков. В марте средняя ставка по рублевым депозитам составляла 32,2 процента, по кредитам — 35,4 процента годовых. Да, из-за этого растут вклады в рублях, но тяжесть их обслуживания угрожает устойчивости национальной экономики, и без того испытывающей давление мирового кризиса. Эти угрозы для страны намного существеннее, чем предоставление вкладчикам неоправданно высоких доходов. Дорогие кредиты удорожают продукцию и ухудшают ее конкурентные качества — товар продается тяжелее, неликвиды на складах растут. В результате у предприятий вымываются оборотные средства для обслуживания текущей деятельности: просроченная задолженность в промышленности уже достигла 1,6 миллиарда долларов, увеличившись за год вдвое.
Банковская система тоже ощущает эти эффекты: просроченные кредиты выросли за год втрое, составив 380 миллионов долларов. Причем доля госпредприятий в этой сумме 59 процентов, хотя в прошлом году она была лишь 22 процента. Таким образом, депозитные спекуляции и дороговизна кредитов больнее всего бьют по государственному сектору — общенародному достоянию.
Но в этом году сформировались позитивные тенденции: сальдо внешней торговли Беларуси стало положительным, ВВП показывает позитивную динамику, а двусторонние договоренности с Россией обещают подъем отечественной нефтепереработки. Кроме того, российский кредит в два миллиарда долларов нарастит золотовалютные резервы и укрепит устойчивость национальной финансовой системы, а ожидаемое 29 мая подписание Договора о создании Евразийского союза открывает новые перспективы для экономического роста.
Эти обнадеживающие тренды должны быть подкреплены достаточным объемом денег в экономике. На стадии роста их количество должно быть достаточным для обслуживания растущей хозяйственной активности. Кроме того, деньги должны стать доступными, то есть уровень процентных ставок пора возвращать в цивилизованные рамки. Ориентиром должна стать применявшаяся в 2005—2010 годах ставка 10—12 процентов, а по мере уменьшения инфляции — и того меньше.
