Долгожданная «Молодость» знаменитого итальянца Паоло Соррентино идет в наших кинотеатрах с аншлагами. Даже заканчивающиеся ближе к полуночи сеансы вызывают аплодисменты по–настоящему массовой разновозрастной аудитории. Может быть, дело в самом режиссере? «В моей жизни присутствуют два «Тино»: Тарантино и Соррентино. Квентин с Паоло — два невероятно талантливых режиссера», — выделил своих приоритетных авторов великий актер Харви Кейтель, сыгравший в фильме одну из главных ролей. Кроме того, Паоло Соррентино — один из самых успешных и везучих авторов. Завсегдатай Канн, где ни одна из его картин не была обойдена вниманием; любимчик итальянской публики, признанный национальным достоянием; безупречный авторитет, увенчанный лаврами многих престижных кинофестивалей; оскароносец, чей предыдущий фильм «Великая красота» был признан во всем мире лучшим фильмом 2013 года.
А может быть, дело в смыслах самой «Молодости», которые востребованы здесь и сейчас и понятны всем и каждому? Режиссер, которого многие считают баловнем судьбы, снимает свои фильмы почти об одном и том же. «Все всегда заканчивается так. Смертью. Но прежде нее была жизнь. Жизнь, скрытая под бесконечными бла–бла–бла–бла», — так он сам выделил свою главную тему. Его фильмы наполнены ностальгическим минором, отчаянной тоской по чему–то безвозвратно ушедшему и пронзительным желанием невозможного — войти в реку жизни дважды. Возможно, поэтому герои его фильмов — люди, находящиеся в преддверии той черты, к которой рано или поздно суждено подойти всем нам. Состарившиеся музыканты, политики, журналисты, ростовщики, которые, ощущая свою возрастную беспомощность, все–таки пытаются вновь почувствовать энергию жизни. Возможно, поэтому в его фильмах время и пространство воспринимаются как нечто остановившееся, почти метафизическое. Это время «между» — своеобразная пауза между жизнью и смертью.
В этой поре находятся и герои «Молодости»: «великие старики» — известные дирижер (Майкл Кейн) и режиссер (Харви Кейтель). В компании таких же далеко не молодых буржуа они пытаются вернуть энергию своим одряхлевшим телам в роскошном спа–отеле где–то в Швейцарских Альпах. Скромное обаяние буржуазии раскрывается на фоне потрясающей красоты пейзажей, бассейнов, кортов, массажных кабинетов. Кадр как живописное полотно — фирменный знак Соррентино. К тому же все снимается так пронзительно чувственно, так обескураживающе естественно, что великая красота альпийского предгорья и роскошного антуража становится провокационно близкой и почти доступной. На фоне природного и рукотворного великолепия двое пытаются осознать преходящесть сущего, быстроту времени и понять ту неуловимую грань, когда одна часть жизни незаметно переходит в другую. В этих диалогах земное смешивается с вечным, прекрасное с уродливым, вечное с сиюминутным. Разговоры о простате плавно перетекают в рассуждения о музыке Стравинского, а восхищение красотой «Мисс Вселенной» оборачивается тривиальным увлечением местной проституткой. Соррентино, создавая свои как будто бы камерные, почти закрытые миры, приоткрывает в них те смыслы, которые были заложены еще в древних мифах, они касаются каждого в отдельности и всех сразу. Его «Молодость» (как и предыдущие фильмы) — пронзительный рассказ о надежде, вере, старости, беспомощности, о воспоминаниях, поиске красоты, жажде жизни и невозможности ее утолить.
Дирижер, поначалу отказавшийся играть свои «Простые мелодии» перед английской королевой, потом соглашается и исполняет невероятной красоты музыку. Это то чудо, которое не требует особого понимания. Впрочем, таким же чудом является и молодость. Это тот период, который длится мгновения и заставляет всю последующую жизнь испытывать тоску. Во всяком случае, Паоло Соррентино чувствует это так.
lpsm3163@mail.ru
Советская Белоруссия № 234 (24864). Четверг, 3 декабря 2015
