Колонна тяжелой техники с натужным ревом преодолевала пески, простиравшиеся до самого горизонта. Остановились посреди пустыни, где много веков назад брели по барханам из Китая в Самарканд и Бухару караваны навьюченных верблюдов. Теперь по Великому шелковому пути предстояло проложить железнодорожные рельсы. Первыми летом 1996 года сюда прибыли белорусские строители. Тогда никто и подумать не мог, что все эти мощные скреперы, бульдозеры, экскаваторы через пару лет занесет песком. Точнее то, что от них осталось...
Но сначала вся эта техника была в Беларуси. И больше простаивала, чем работала. Тогда трест “Белтрансстрой” и его структурные подразделения переживали тяжелые времена. Объемов работ не хватало. А механизированная колонна № 120 и вовсе оказалась под угрозой ликвидации. Надо было что-то предпринимать. Выручил случай. Зимой 1996 года в кабинете управляющего ГП “Трест Белтрансстрой” Сергея Филиппова появился представительный мужчина, который, видимо, знал о трудностях предприятия. По его уверенной манере держаться можно было предположить, что этот человек знает толк в бизнесе и ворочает большими деньгами. И он действительно сразу же предложил заключить договор на выполнение строительно-транспортных работ на сумму 6 миллионов 530 тысяч долларов США. Это было как манна с неба. Спасительная соломинка, за которую можно было ухватиться. Требовалось отсыпать земляное полотно и провести буровзрывные работы на будущей новой железнодорожной линии Навои—Учкудук—Султануиздаг—Нукус в Узбекистане. В Бухаре действовал филиал ПКФ “Анри” — частная фирма “Хожаи Жахон”. Собственно, ее директор М.Гафуров и предложил этот выгодный заказ, который сам получил от строительной ассоциации “Узбектрансстрой”. Кстати, похожим образом поступил и Сергей Филиппов, заключивший договор субподряда с посреднической ПКФ “Анри”, но слишком уж велик был соблазн прослыть находчивым, инициативным и умелым руководителем. Следует сказать, что заключение сделки на шесть с половиной миллионов долларов США в масштабах нашей республики — далеко не шуточки. Конечно, Сергей Евгеньевич прекрасно понимал, что любое посредническое звено снимает себе “навар”, который остался бы предприятию при прямых контактах, что столь серьезный заказ — дело государственной важности и действовать, минуя министерство, никак нельзя, но, видимо, очень хотелось блеснуть самому. Если все пройдет удачно, “наверху” наверняка заметят... Впрочем, многие специалисты треста настороженно отнеслись к сообщению руководителя о спасительном договоре. Предлагали выходить на контакт непосредственно с Узбекской железной дорогой, являвшейся и заказчиком строительства, и плательщиком. Это давало бы государственные гарантии оплаты за выполненные работы. Кроме того, слишком уж далеко находился объект строительства. Однако Сергей Филиппов настоял на своем, и работа началась. Всю необходимую технику — самосвалы, скреперы, катки, экскаваторы, бульдозеры, тягачи, жилые и хозяйственные вагончики и т.д. — капитально отремонтировали. Сформировали бригаду рабочих и специалистов — более ста человек. Но первым в Узбекистан отправился сам Сергей Евгеньевич, чтобы на месте обсудить стратегические вопросы сотрудничества. Правда, там его встречали не высокие государственные должностные лица, а лишь коммерсанты из “Хожаи Жахон”, что нисколько его не обидело. Тем более что без традиционного узбекского плова и столь же традиционного восточного гостеприимства не обошлось. Из отчета о командировке следовало, что жил управляющий трестом в гостиничных комплексах принимающих фирм, на оплату услуг которых было истрачено 420 долларов США. Как выяснится в ходе следствия, этих комплексов в природе не существовало. Но это будет потом. Пока же Сергей Филиппов вернулся в Беларусь, а в путь тронулись поезда. Два состава, увозящих в Среднюю Азию около 150 единиц техники и вдохновленных предстоящей экзотикой белорусских строителей железнодорожных магистралей. В знойной пустыне вырос городок из вагончиков. Самоотверженно трудились под жарким южным солнцем наши мастера, и вскоре в пустыне обозначились первые контуры нового “Великого шелкового пути”. Но отнеслись к белорусским строителям вовсе не так гостеприимно, как к Сергею Евгеньевичу во время его визита в Бухару. Наверное, повара-узбеки старались, как могли и умели, как привыкли. Может быть, их желудки и свыклись с пищей, которую готовили в антисанитарных условиях, но “бульбашам” такой плов явно не пошел. Некоторые из них почти сразу слегли с отравлениями. В итоге наши ребята решили готовить себе еду сами. И тут выяснилось, что выдаваемых денег едва-едва хватает на скудное пропитание. По условиям договора подряда первый платеж должен был поступить тресту через пять дней после прибытия в Республику Узбекистан первого эшелона с техникой, имуществом и специалистами. Эшелон прибыл, а деньги не поступили. Выяснилось, что на расчетном счету ПКФ “Анри” вообще нет никаких денежных средств, а валютного расчетного счета — тем более. Если прибавить к этому проблемы с таможенным оформлением временно ввозимой техники, невозможностью конвертации средств оплаты за выполненные работы, ситуация складывалась сверхсложная. Между тем частная узбекская фирма “Хожаи Жахон” оплату за произведенные белорусами работы получала от “Узбектрансстроя” аккуратно. Как показал в ходе разбирательства председатель этой государственной ассоциации, с Сергеем Филипповым они вообще никаких дел не имели, а только со своей частной фирмой. Кого те привлекали для работ и как собирались рассчитываться, их мало интересовало. Но белорусских государственных чиновников это должно было не только интересовать, но и волновать. Однако их это нисколько не беспокоило. Тогдашний начальник управления внешнеэкономических связей Министерства транспорта и коммуникаций Республики Беларусь С.Кучинский признался, что о работах в Узбекистане, выполняемых силами и техникой треста, он узнал лишь во второй половине 1996 года. На совещаниях у министра Сергей Филиппов докладывал, что работы в Узбекистане идут по намеченному плану. Когда проведенная в тресте ревизия вскрыла реальное положение дел, руководитель треста заверил министра, что все недостатки будут устранены, а возникающие вопросы оперативно решаются в рабочем порядке. Ему поверили. “Рабочий же порядок” был таков. Первые платежи поступили лишь в конце 1996 года, какая-то часть в январе следующего. На этом точка. Узбекский партнер-частник сообщил минчанам, что для конвертации национальной валюты необходимо 40 тысяч долларов США наличными. Филиппов сумел занять такую сумму у своих подчиненных под свое доброе имя. Какой подчиненный не попытается угодить столь высокому начальнику, если такая возможность имеется? Доллары доставили в Узбекистан. Забегая вперед, скажем, что они, как мираж в пустыне, бесследно исчезли, а кредиторы даже особо не настаивали на возврате долга по каким-то своим соображениям. Более того, в один из дней в белорусский городок в пустыне приехали представители “Хожаи Жахон”, предъявили документ на право распоряжаться наличной техникой, отобрали себе наиболее работоспособные механизмы почти на полмиллиона долларов США, которые “ушли с концами”. Белорусская сторона свои обязательства выполнила полностью. Оплату получила лишь за незначительную часть сделанного (процентов 15), и трудовой десант вернулся домой. Организаторские качества Сергея Филиппова “наверху” оценили по достоинству. Во время следствия он продолжал работать уже в должности первого заместителя министра архитектуры и строительства Республики Беларусь. Белорусскую технику из узбекской пустыни решили не вывозить. Все, что могло сгодиться, было давно снято, раскурочено. Только на доставку оставшегося белорусского металлолома из азиатской пустыни потребовалось бы 700 тысяч долларов США. На восстановление техники, по самым скромным подсчетам, понадобилось бы 17 миллиардов белорусских рублей. Откуда у треста могут быть такие деньги? — Вести следствие было очень непросто, — рассказывает старший следователь по важнейшим делам Белорусской транспортной прокуратуры Арцвик Мадоян, — но мы сумели собрать убедительные доказательства. Суд назначил Сергею Филиппову пять лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии усиленного режима с конфискацией имущества. Он должен возместить предприятию нанесенный ущерб в размере 1.786.109.870 рублей и госпошлину в доход государства 178.610.990 рублей. Однако очень сомнительно, что финансовая часть судебного решения будет когда-либо выполнена. Ведь конфискованного имущества, нажитого им, оказалось всего-то телевизор да музыкальный центр. И больше ничего! А может быть, наше законодательство несовершенно в части того, у кого и что следует конфисковать в подобных случаях? Ведь в местах не столь отдаленных бывший заместитель министра не сможет заработать и на десятую часть госпошлины. Что уж там говорить о миллиардах.
