Он ушел на фронт, так и не встретившись с семьей.
“Здравствуйте, мои дорогие! Пишу вам с поля боя, защищаем от врагов Ленинград. Мы с товарищами находимся в болотах, немцы прут — еле сдерживаем. Звенит и грохочет все вокруг. Грядет очередная, очень сложная наступательная операция. Вряд ли выживу, уже очень много полегло наших солдат...” Так в далеком 1941 году писал своим родным с фронта солдат Дмитрий Шаповал. Из дома он ушел на несколько лет раньше, чем началась Великая Отечественная война. В 1939 году по ложному доносу Дмитрия Емельяновича осудили на два года.
Тюрьма и война
— Когда отца увели из дома в наручниках, мне было всего два года, поэтому своего родителя я не помню, — говорит самый младший сын солдата Анатолий Шаповал, который живет в деревне Великая Липа Несвижского района Минской области. — Но по рассказам старшего брата знаю, что папа до войны занимал высокую должность в сельском Совете в поселке Кирилловка бывшей Харьковской области в Украине. Там мы и жили. Его коллега, который, видимо, хотел для себя пост повыше, написал донос, что мой отец якобы растратил казенные деньги на собственные нужды. Тогда особо никто не разбирался, прав человек или виноват: сразу в наручники — и в тюрьму. Для отца — на два года. Срок он отбывал в Архангельской области.
В своем последнем письме из тюрьмы отец поделился с родными радостной новостью: “Готовят документы для отправки меня домой!”. Но обнять жену и детей после долгой разлуки ему было не суждено — началась война, и Шаповала забрали на фронт. Потом были письма с передовой с обратным адресом: полевая почта № 504, 11-й Ленинский (или Ленинградский) батальон, 2-я рота... В одном из них он прислал бумагу о том, что защищает родину как все солдаты, а не как штрафник. И попросил жену Лукию Емельяновну занести эту бумагу в сельсовет, показать, пусть знают.
Долгожданные, пропахшие порохом треугольники перестали приходить от Дмитрия Емельяновича через несколько месяцев после начала войны. Жена и дети до последнего надеялись, что муж и отец вернется домой живым, но в глубине души знали: раз писем нет, значит, стряслась беда.
Дважды спасенный
— О своем отце я знаю исключительно по рассказам братьев и сестер, — продолжает Анатолий Шаповал.
— Сестра часто любила вспоминать, как, прощаясь с семьей перед уходом в тюрьму, отец взял меня на руки, прижал к себе и приказал всем беречь младшенького. И, надо сказать, уберегли.
...Когда немцы, стремительно продвигаясь на восток, заняли Кирилловку, они зверствовали страшно. Особо не разбирались, кто перед ними: мужчина, женщина или ребенок. А маленький Толик, заигравшись на дороге, не заметил, что прямо на него мчится немецкий мотоцикл. Мальчишку практически из-под самых колес выхватил местный житель и спас от смерти.
Второй раз Анатолию Дмитриевичу сохранил жизнь родной брат. Было это в 1943 году, когда бойцы Красной Армии освобождали Харьковскую область. Начались воздушные бои, и жители Кирилловки, в том числе Лукия Емельяновна с детьми, попрятались по погребам. И вдруг прямо на их огород упал снаряд и не взорвался. А младшему Шаповалу было все это ох как интересно: он, шестилетний, тайком от матери выбрался из погреба и побежал смотреть, что это за штука свалилась с неба. Но добежать до неизвестного ему предмета не успел: раздался взрыв.
Однако Толик не получил ни царапинки: его отлучку вовремя заметил старший брат и, бросившись следом, повалил малыша на землю, накрыл своим телом. К счастью, оба остались живы.
— Помню, как мы обрадовались победе, — продолжает Анатолий Шаповал. — Как мама плакала от счастья, как жители нашего поселка встречали своих героев, которые вернулись домой живыми. В первые дни после победы мама часто выходила за калитку и всматривалась вдаль — все ждала отца. Но он так и не вернулся. Единственное, что знаем о нем, — пропал без вести.
Мысль найти сведения о своем отце появилась у Анатолия Дмитриевича, еще когда он был школьником. В те годы на территории Украины издавался журнал “Красный Крест”, который помогал людям в поисках солдат, не вернувшихся с фронта. Юноша написал туда письмо, но родного человека так и не удалось найти.
— Может быть, на просторах бывшего Советского Союза или за границей есть обелиск, братская могила или памятник, где выбита дорогая мне фамилия, — надеется Шаповал-младший.
