Вычитала очередную литературную сенсацию: вскоре появится продолжение книги английского писателя Джеймса Барри о приключениях Питера Пэна.Погодите возмущаться. Дело в том, что Джеймс Барри завещал свое произведение со всеми доходами от оного лондонской детской больнице. Но в следующем году срок «эксплуатации» больницей летающего мальчика истекает. Вот и решено было в результате литературного конкурса поручить написание «послепэнианы» известной английской писательнице Джеральдине Маккаринг. Доходы — автору пополам с больницей. Известно уже, что в книге «Питер Пэн в алом» взрослые герои обзавелись детьми и вновь возвращаются в Волшебную страну наводить там порядок.
Что ж, здесь хотя бы благая цель в наличии. А вот когда несколько лет назад праправнук Виктора Гюго проиграл «дописчику» прапрадеда, было обидно. Некий журналист написал продолжение «Отверженных» под названием «Козетта, или Время иллюзий», перелицевав героев на свой вкус, а кое–кого самовольно воскресив. Что ж, эпидемия времени — сиквелы и приквелы, то бишь продолжения и «предразвития» известных сюжетов. Зашла в книжный магазин — параллельно с постдэн–брауновской литературой появилась целая полка а–ля «Парфюмер» Зюскинда. Причем «дописуны», как называет их российский писатель Михаил Веллер, нынче становятся в позу борцов за праведное дело: «Оно, конечно, приятно: застолбить делянку и чувствовать себя на ней вне конкуренции. Но если любой щенок может тебя на твоих же пяти квадратных аршинах уделать — что же ты за писатель такой?» — спорит с законным владельцем сюжета одна из «дописунов». Нечего Толстым узурпировать своих Карениных...
Напротив, Михаил Веллер обличает «приквельщиков»: «Они эксплуатируют чужие образы, питаются чужим миром, базируются на чужом мировосприятии». Он же называет эту «постлитературу» «постъедой». Да, есть и «постъеда» вроде «Пьера и Наташи» некоего Василия Старого. И «съедобные» вещи вроде «Чайки» и «Гамлета» Бориса Акунина или — вообще новая классика! — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Шеппарда.
Что ж, явление есть, будем о нем говорить, как мог бы сказать профессор Преображенский, пришив голову суслика меченосцу. А ведь есть еще и «фэнфики» (или «фанфики»)! Не знаете, что это? Злокачественные новообразования всемирной сети в виде вариаций фанов на любимые произведения. Например, бесконечные саги а–ля Толкиен, похождения бушковского Сварога или лукьяненовских Иных. Некоторые критики к явлению сему снисходительны, усматривая в «фанфиках» бескорыстные проявления любви вроде девичьих альбомов или безобидный рецидив «серийного мышления» современного потребителя культуры. Мол, не хочется читателю расставаться с любимым героем, хочется, наоборот, слиться с ним, повлиять на его судьбу. Женить на овдовевшей галантерейщице Констанции. Вовремя поднять с рельсов руками раскаявшегося Вронского.
Но — не будем смешивать фанов с профессионалами, практикующими литературное вуду. Язык не поворачивается осудить школьника, по ночам описывающего новые похождения Арагорна или Гарри Поттера. Рэй Брэдбери, например, в двенадцатилетнем возрасте дописал приключения Тарзана.
Но есть и иная сторона шоколадной медали. Собственно говоря, эксплуатация известных сюжетов — дело в истории литературы привычное. «Энеида» Вергилия появилась не более не менее как сиквел «Илиады» Гомера. Шекспир обращался с чужими сюжетами, как пряха с шерстью. Да и «Дзiкае паляванне караля Стаха» Владимира Короткевича — использование сюжета «Собаки Баскервилей» Артура Конан Дойла.
Владимир Короткевич вообще не любил расставаться со своими героями. Внимательный читатель найдет почти в каждом его произведении аллюзии на предыдущие. Впрочем, это довольно распространено, когда автор пишет приквелы сам на себя. А есть в нашей литературе и свой «Декамерон». А именно «Дамавiкамерон» Адама Глобуса. Это уже больше чем книга, это целый проект, в котором до сих пор размножаются белорусские домовые и их иногда шокирующие байки. А что делает литературная молодежь с классическими персонажами — произнести страшно. Вроде «Ян Какупала».
Самое странное, что «вторичная» литература, какого бы качества она ни была, читается. Ну да, с одной стороны, «брэнд»... С другой — нашли и чисто научное объяснение. В виде теории «информационного сопротивления» ученого Переслегина. Когда мы воспринимаем текст, что–то «не идет», забывается... А когда мы беремся за приквел хорошо известного нам романа, информационное сопротивление сведено до минимума. Мы уже жили в этом мире, знакомы с героями... Нам комфортно. Впрочем, не каждого героя хочется и возможно «продолжить». Тарзана, например, можно. А вот Маугли, считают критики, не интересно. Есть, оказывается, между персонажами этими нюансы. Разный «романтический градус». Степень завершенности сюжета.
Короче, если автор смог выйти из состояния паразита и создать свой мир — респект ему. Если нет — пускай знает свое место, «фанфик» несчастный. Но опасность в постлитературе есть. А именно та ее разновидность, которая сознательно производится в качестве ширпотреба для нас с вами, уважаемые читатели. Все равно как часы «Картье» за десять долларов и кроссовки с эмблемой «Адидас» на дерматине за двадцать. Когда кроссовки через два дня порвутся, мы поймем, чего стоит «фирма». А книга очередного Мефодия Толстого о похождениях Наташи Ростовой во французском борделе, может, и примется неискушенным читателем за литературу. Ведь в аннотации на обложке написано, что сие есть хорошо. И Наталья Семеновна из соседнего бюро хвалит. Увы, диффузия вкуса достигла сегодня критического порога — не без участия собратьев–критиков, где–то презрительно молчащих вместо того, чтобы одернуть, где-то изготавливающих вместо рецензии рекламные листовки. Поэтому мой совет — не покупайтесь на звучные названия, удержитесь от суррогата. Перечитайте лучше классический оригинал. Или спросите в отделе белорусской литературы книгу какого–нибудь молодого автора. Во–первых, свое, белорусское, поддержите, во–вторых, получите честно сотворенное... И в–третьих, а вдруг понравится? Ей–богу, попробуйте.
