— Те, кто вас знает, говорят: вы преподаватель строгий, но интересный. Чем берете студента?
— Я думаю, студента нужно вовлекать в процесс обсуждения вопроса. Я не провожу лекцию в классическом понимании, когда это сплошной монолог. В античности такой прием назывался эвристической беседой. То есть я к чему-то студентов подвожу, задаю вопрос, и, отталкиваясь от ответа, мы вместе приходим к истине. Просто познакомиться с материалом можно и дома по учебнику.
— В век интернета ораторское искусство — это актуально?
— Это всегда актуально. Было и будет. Ведь нас по-прежнему встречают по умению грамотно выражать мысли. Другое дело, что для этого нужна хорошая гуманитарная база. И только тогда можно заниматься риторикой. Если этого нет, то у человека два пути — либо в принципе этого не делать, либо уходить в сферу риторических уловок или софизмов, которые еще некогда Платон называл мнимым знанием. Риторика без глубоких знаний — это карточный домик, который, стоит достать одну карту, рухнет. Хотя сегодня многие используют такие приемы все чаще и чаще. Хороший оратор обращается к хорошей литературе, к мировой художественной культуре. Это база. Плюс актерское мастерство и умение произнесения речи. Кстати, они могут быть врожденными качествами. Но это можно совершенствовать.
— А как у вас — актерским мастерством владеете?
— Не могу сказать наверняка. А вот театр очень люблю и часто туда хожу. Он мне интересен с точки зрения интерпретации. Например, я прочитал какое-то произведение, сходил на одну постановку, другую, сравнил. Для меня не настолько важно попадание в мое видение книжного образа, а насколько убедительно актер этот образ интерпретировал. Иногда именно благодаря этому я открываю в том или ином герое что-то новое, на что, может быть, не обратил внимания при прочтении книги. Вообще, если вы заметили, даже несколько раз читая книгу, в разном возрасте мы можем ее видеть по-новому. Например, в студенческие годы эпопея Эмиля Золя «Ругон-Маккары» (двадцатитомная эпопея. — Прим. ред.) меня не зацепила. Сейчас другая ситуация — я просто ушел в эту книгу, получаю колоссальное удовольствие. Тогда в силу возраста этого не могло быть. Теперь я, глядя на взаимоотношения с людьми, вижу какие-то совпадения в моем окружении.
— Может быть, действительно пришло время списки литературы в школе, вузе пересмотреть?
— Понятно, что восприятие любого произведения через годы будет другим. Но не факт, что человек потом найдет на него время. Поэтому, на мой взгляд, лучше прочитать в школе, а потом перечитать, чем не прочитать совсем. Хотя, скажем, вместо «Войны и мира» Толстого в школе я прочел бы «Анну Каренину», потому что считаю это произведение более приближенным к жизни. Возможно, пришло время поставить вопрос отбора произведений писателей-классиков. То, на что делали акцент в советское время, сегодня, может быть, потеряло актуальность.
— Когда есть свободная минутка, что читаете? Кто из литературных героев вам близок?
— Читаю классику — и точка. Люблю Золя, Чехова, Салтыкова-Щедрина, Достоевского. Из современных авторов ничего не цепляет. Как исключение — Татьяна Толстая. Но у нее очень много переклички с классикой. Что касается героев, может быть, Чичиков. Но не весь образ, не его деловая жилка, мне близок философский взгляд этого персонажа на мир. В целом мне нравится анализировать, сопоставлять факты.
— С таким аналитическим складом ума надо в науку.
— Если все будет хорошо, в этом учебном году у меня будет защита диссертации. Тема связана с методикой формирования коммуникативных качеств студентов-филологов.
— Чего не хватает в речи современного студента?
— Гуманитарной базы. Помимо филфака, я преподаю на других факультетах. На одном из них готовят будущих переводчиков английского языка. Русский язык преподается в разрезе стилистики и культуры речи. Мы анализируем художественные тексты. Так вот, когда я спросил, кто написал трагедию «Макбет», только одна девушка робко предположила: «Шекспир, может». Остальные не знали.
— Мало читают?
— Не то чтобы они не читают — они исправно сидят в интернете. Но их интересуют новости, книжки по личностному росту. Как будто сразу после прочтения он резко произойдет. Грешат отсутствием гуманитарной базы многие будущие преподаватели. Кстати, я весьма прохладно отношусь к внедрению некоторых современных технологий в обучение. Педагогические мастерские, кейс-технологии. Это увлечение часто от гуманитарного пробела. Когда пустота скрывается за красивыми слайдами.
— Какой выход из ситуации?
— Повышать престиж педагогической профессии. Тогда сюда придут лучшие. И дело даже не в финансовой составляющей. Дело в том, что того же школьного учителя сегодня обидеть может каждый. Он вынужден оправдываться перед учениками, родителями. Когда учителя будут уважать, проблема решится. В вузах тоже не все гладко. У нас на филфаке БГУ атмосфера благополучная. Но есть вузы, в которых бы я работать не хотел. Это связано с отношением администрации к преподавателю.
— Как у грамотного и начитанного человека, когда слышите безграмотную речь, есть желание поправить? И как вы с этим боретесь?
— Желание поправить возникает разве что на лекции. По жизни я понимаю, у каждого — свой круг общения. И, помимо правильности речи, есть такие понятия, как уместность и доступность. Так что к ошибкам отношусь философски.
veraart14@mail.ru
