Сегодня вечером на сцене Белгосфилармонии пройдет премьера мюзикла–притчи композитора Ларисы Симакович «Апокриф», посвященная юбилею поэта. В масштабном проекте принимают участие Национальный академический народный оркестр им. Жиновича, Государственный камерный хор, фольклор–театр «Госьцiца», молодые солисты и мастера филармонической сцены. Автор проекта композитор Лариса Симакович признается: мюзикл рискованный и амбициозный. Его сложный философский контекст — не каждому меломану по зубам.
— Вы не впервые обращаетесь к творчеству Богдановича, в чем отличие «Апокрифа» от предыдущих проектов?
— На этот раз музыка написана на его законченный прозаический текст. И сделать маленькую притчу на полторы страницы полноценным музыкальным спектаклем, перевести ее на язык драматургии было невероятно сложно. Это мой такой тихий индивидуальный композиторский подвиг. Не могу сказать, что Богданович — мой любимый поэт. У меня вообще другое отношение к классикам, я не рассматриваю их в категориях «любимый — не любимый». Но личность его, по–моему, совершенно моцартовского порядка, и она не может не захватывать. Богданович прожил жизнь так ярко, продуктивно и так горько... В следующем году, кстати, «Апокрифу» исполняется 100 лет. Проблемы, затронутые Богдановичем в этом произведении, актуальны, на мой взгляд, и сегодня.
— Это ваша принципиальная позиция — не приглашать медийных персонажей в свои проекты, например, известных певцов?
— В тех, кто на плаву, я не ощущаю необходимой глубины, которая, на мой взгляд, должна присутствовать, когда поешь Богдановича. У артистов, воспитанных исключительно на песенном репертуаре, короткое дыхание. Им тяжело мыслить широкими формами. Мне легче взять нераскрученного певца, но талантливого и настроить его на масштабный проект. Но хочу обратить внимание, в постановке участвует воспитанница моего фольклор–театра «Госьцiца» Светлана Зеленковская, и совсем не в главной роли при том, что она ведущая актриса Купаловского театра и вообще звезда. Значит, ей это интересно.
В театре, кстати, только где–то на пятом показе премьеру считают состоявшейся и завершенной. У нас, к сожалению, филармония живет в таком ритме, что для репетиционного периода не было отведено много времени. Все делается быстро, в темпе, и я чувствую, что не все нюансы исполнения отточены. Одно дело — репетиция в классе, и совсем другое — на сцене, где солист начинает по–другому ощущать себя в звуковом пространстве.
— Почему ваши программы не прокатываются в дальнейшем после премьеры?
— Видимо, потому, что далее вступают в силу другие законы проката и современного музыкального рынка. Я не продюсер и не менеджер, у меня по–другому устроены мозги.
