Пассажирский поезд прибывал на станцию райцентра ночью. Тем не менее на перроне, нетерпеливо вглядываясь в мелькающие окна вагонов, толпились встречающие.
Катерину не встречал никто. Попутчики по ее просьбе донесли громоздкий чемодан до вокзала, где она в одиночестве вынуждена была дожидаться первого рейса автобуса. Впрочем, оно, одиночество, было сейчас просто необходимо, чтобы собраться с мыслями. Катерина тяжело и неуклюже опустилась на скамейку в зале ожидания, с нескрываемым любопытством оглядывая небольшое, по-своему уютное помещение. Сердце ее непроизвольно заколотилось. А нахлынувшие воспоминания в бешеном темпе несли кровь к вискам, оживляя в памяти события полувековой давности.
…Ольга вернулась с заработков в родное селение не одна. Из ее последних писем родным стало известно, что вышла она там замуж, что ждут пополнение и решили молодые обживаться на ее родине. В тесном родительском доме, где, кроме Ольги, жили еще две незамужние сестры, нашлось место всем. И даже двойняшки, появившиеся вскоре на свет, стали всем в радость. Им уделялось все свободное время взрослых. Правда, его, этого времени, было крайне мало, поскольку земледельческие работы не отложить и не уменьшить, успевай только управляться. И сенокос, и сотки, и колхозные делянки. Поэтому даже Ольга, убаюкав дочурку и сыночка, копошилась на грядках возле дома. Успевала также и с обедами-ужинами для всех. Но уже к вечеру валилась с ног и засыпала мгновенно. Мать, жалея дочь, зачастую сама поднималась на плач внучат. Она-то и заприметила неладное. Когда, укачивая малышей, впервые увидела заходящих среди ночи в дом Катерину, а следом зятя, не придала этому значения. Мало ли совпадений? Но впоследствии такие «случайности» вселили в материнское сердце тревогу. Разговор с Катериной один на один подтвердил страшные предчувствия.
— А мы давно с ним живем! – вызывающе бросила в лицо матери дочь. – Он меня любит, а не эту клушу. И жить будет со мной, а не с ней!
Потемнело в глазах матери от этих слов. Беда, оказывается, ходила рядом, и наступил момент, когда она выплеснулась грязным потоком предательства из сердца старшей дочери. Это был удар в спину, нежданный и негаданный. Родные люди становились чужими навечно. Две сестры превратились в соперниц.
Однако ничего нельзя было исправить – слишком далеко зашли отношения Катерины и мужа Ольги. Родителям можно было только корить себя, что невольно способствовали этому, посылая их вместе на ту или иную работу, где они могли быть одни.
Они сбежали не попрощавшись, тайком. В благодатном Краснодарском крае осели, решив вдали от осуждающих глаз строить свою жизнь. Только краденое счастье не доставляло радости. Оно жгло угрызениями совести, воспоминаниями, упорным молчанием всей родни в ответ на письма, посланные домой уже после побега. Они жили словно в вакууме, не получая никаких вестей из родных мест. И это сильно угнетало. Равно как и отсутствие в их семье детского смеха – видимо, в том была Господня кара за грехи их вольные. Не иначе как Божью волю узрела Катерина и в болезни мужа и его скорой кончине.
Одна-одинешенька жила она среди чужих людей. И чем больше становилось лет, тем навязчивее росло желание вернуться в родное село. Окончательно вызрело оно после случайной встречи с молодыми земляками, приехавшими в их край на торговлю.
Катерина выспросила у ничего не подозревающих «челноков» о своих родственниках, не боясь, что узнают ее, — прошло почти полвека и помнить беглянку могли лишь ее ровесники. Оказалось, что давно ушли в мир иной родители. И Ольга тоже, не достигнув даже пенсии. Что женился сын ее мужа и дочь вышла замуж, живет на дедовской усадьбе. Распродав все нажитое добро по дешевке, Катерина засобиралась в дорогу. И вот, наконец, она здесь, на этом самом вокзале, с которого поезд увозил ее много лет назад в призрачное счастье…
Из окна автобуса она жадно всматривалась в мелькающие за стеклом селения. И невольно с облегчением заплакала, когда наконец увидела знакомые дома и улицы. Катерина вышла в конце деревни. На отшибе, среди поля, виднелся деревенский погост. Туда, тяжело передвигаясь, и направилась она несмотря на ранний час. О чем-то вечном перешептывались меж собой вековые дубы. Под их сенью покоились вечным сном земляки Катерины. Она читала знакомые фамилии на крестах и памятниках и искала среди них своих. Отца, мать и Ольгу схоронили рядом. Катерина, надрывно рыдая, упала на их последние пристанища. Ее мольбы о прощении были искренними, однако уже не могли коснуться душ, отошедших в вечность. Она опоздала на четверть столетия. Но мертвые не судят. Катерина боялась встречи с живыми. До боли знакомая дорожка привела ее к родительской усадьбе. На месте их старенького дома стоял добротный теремок. Ухоженный дворик утопал в пестрых цветах. Дверь открыла привлекательная хозяйка и долго пытливо всматривалась в Катерину. Стоявшая перед ней пожилая женщина показалась ей знакомой, хотя ни разу (и это было наверняка) они не встречались.
— Я – Катерина, сестра твоей матери, — с дрожью в голосе наконец промолвила гостья и застыла в нервном ожидании. Катерина изначально не настраивала себя на радушную встречу. Однако в душе тайно надеялась на что-то лучшее. Молчание затянулось, и Катерина поняла его по-своему. Она с натугой подняла свой чемодан и направилась к калитке.
— Заходите в дом, — уняв бурю, бушующую в душе, вдруг окликнула ее племянница и добавила уже совсем спокойно. – Не мне вас судить. Пусть каждому воздаст Господь.
Опустив на землю громоздкий чемодан, Катерина присела на его краешек. Ее душа вдруг словно освободилась от неимоверного груза и стала приобретать удивительную легкость, которая постепенно наполняла и все тело. В угасающем сознании расплывчато вновь промелькнули лица близких, а в закатывающихся глазах отразилась небесная синева, пронизанная солнечным светом…
