Классика — лучшее вложение театрального капитала
Празднование 200–летнего юбилея Николая Васильевича Гоголя наверняка станет одним из главных культурных событий будущего года. Уж больно любимы, буквально до дыр зачитаны нами произведения виновника торжества. Причем открывать новые страницы можно всю жизнь начиная с «Вечеров...» и заканчивая мистическими «петербургскими повестями» или страницами его горячей гражданской переписки. Каждое произведение — как гвоздь в подошве. От него не совсем уютно, тянет холодком... И непонятно, по какому жанру числить его романы, повести и пьесы, — мистика, сатира, юмор? Наверное, по всем сразу... А вспомните, какие странные у него персонажи! Трактовкам их характеров и поступков посвящены тома литературоведческих трудов: Чичиков, Хлестаков, Акакий Акакиевич, майор Ковалев... Или вот Подколесин — кем его считать: жертвой обстоятельств, трусом или человеком волевым и дальновидным, не желающим обременять себя семейными узами с нелюбимой, в сущности, женщиной?..
Гоголь всегда открыт для современных интерпретаций, и, кажется, дух писателя готов с интересом выслушать любую из них, пусть даже самую нелепую.
Вслед за московским театром «Ленком» ответы на вопрос «Эгоист ли Подколесин?» уже в октябре этого года будем искать вместе с Национальным академическим драматическим театром имени Горького. Здесь решили, что лучше всего к юбилею подходит именно «Женитьба» и ставить ее должна непременно женщина–режиссер.
Те, кто смотрел спектакль Валентины Ереньковой «Чудаки» по пьесе Горького, знают, что с классикой Валентина Григорьевна работает жестко. Да, от Горького в том спектакле осталось много: накал и пафос, пространные диалоги, разветвленные мелодраматические линии, почти ощутимая сексуальность отдельных сцен, подробности дачного быта интеллигенции средней руки. Но многое и прибавилось: костюмы Ивана Айплатова, музыка Алексея Еренькова, постмодернистская ирония режиссерского замысла, запоминающаяся сцена сна главного героя, решенная в красных тонах и стиле рэп. И, конечно, многим врезалась в память ядовитая женская дуэль героинь Анны Маланкиной и Анастасии Шпаковской...
Так что от предстоящей премьеры «Женитьбы» можно ожидать чего угодно. Тем более если учесть, что вещь эту ставят на театральной сцене и экранизируют довольно часто. Но что же принципиально новое появится в спектакле?
— Валентина Григорьевна, в «Чудаках» на афише у вас был new–Горький, а теперь — new–Гоголь?
— Нет. У нас будет просто Гоголь. Мне дорого его слово, его потрясающая речевая стилистика. Хотя приставки new я бы тоже призвала не опасаться. Для меня любая работа — это всегда new, новый опыт, по–новому прочитанное произведение. В этой работе я вернулась к первоначальному варианту пьесы и первоначальному варианту названия: у Гоголя она поначалу называлась «Женихи». Именно так будет называться и наш будущий спектакль.
Кроме названия, я вернула и один персонаж, которого нет в новой редакции, — это еще один жених, Аким Степанович Пантелеев.
— Расскажите об актерском ансамбле.
— Я люблю работать с молодыми, потому что уверена: им нужно помогать развивать свои профессиональные качества за счет хорошей драматургии, классики. На главную роль я пригласила молодую актрису нашего театра Инну Студенкову. Она работает в Русском только два сезона, и это ее первая большая бенефисная роль... В роли Феклы Ивановны — Елена Дубровская. Обычно эту роль играли актрисы зрелого возраста. Но я подумала: почему? Ни фабула пьесы, ни ее смысл не изменятся, если сваху будет играть молодая актриса. Даже во времена Гоголя такая женщина, как Фекла Ивановна, могла быть и цепкой, и молодой.
— Неужели вы совсем не отступите от классического прочтения пьесы?
— Не хочу раскрывать всех секретов... У меня будет еще пять эпизодических персонажей: пять простых девушек, с которыми будет веселиться слуга Подколесина Степан. Надеюсь, получится контраст: в то время как наши герои никак не могут найти счастье и любовь, мучаются, страдают, кто–то рядом вполне счастлив и радуется жизни. И что же мешает радоваться жизни им?
Вообще, сегодня это уже довольно избитая тема — власть денег над людьми, над их чувствами. Эта власть существовала во времена Гоголя, существует она и сегодня. Думаю, именно этим мы, что называется, зацепим зрителя.
— Валентина Григорьевна, в финале классик, кажется, не дает нам никакой надежды на спасение: люди, поставленные в рамки условностей, и смешны, и жалки одновременно. Ни свою судьбу устроить не могут, ни чужую. Вы тоже не дадите им никакой надежды?
— На эти вопросы зритель должен ответить сам. Я только заостряю проблему. Хотя у меня будет свой маленький эпилог. Помните, после того как Подколесин выпрыгнул из окна и Агафья Тихоновна остается одна, вновь появляется Степан с пятью девушками? Они гуляют среди бушующей цветами природы, когда та вот–вот должна налиться новой силой, образовать новые плоды... В этой сцене — мой режиссерский ответ зрителю: живите, радуйтесь, но не предавайте себя. Надеюсь, зритель его услышит.
Игорь ПЕТРОВ, «СБ».
