..Через три часа беседы я мысленно назвала его курским соловьем. Когда же разговор затянулся еще на столько же, решила озвучить свой эпитет. "Так и есть", - легко согласился он - и... продолжил свой рассказ.
Интрига, прелесть ситуации заключались в том, что мой словоохотливый собеседник сам вызвался поделиться "кубинскими" воспоминаниями. Но как человек, долго носивший под медицинским халатом погоны, боялся наговорить лишнего. И потому все кружил и кружил вокруг главного, пока я не бросила в сердцах: "Помилуйте, шестидесятилетней давности переброска советских ракет на Кубу - секрет полишинеля. Уж если сам Фидель Кастро был не прочь сфотографироваться
с советскими военспецами, то все в норме". После чего мой визави слегка приободрился, но от конспиративности так до конца и не отказался.
Врач - профессия потомственная
- Матушка моя была лаборантом, а отец доцентом на кафедре патологоанатомии медицинского института в Курске. Я закончил шесть классов, когда началась война. Папу мобилизовали, сделав начальником специальной судебно-медицинской лаборатории по призыву. Немцы стали подходить к городу - и мы уехали в Орел. Когда и там стало туго, решили двигаться в Сталинград. Кто ж знал, что в городе такая битва будет! Окончил в поселке Михайловка 7 классов, снова немцы на пороге, Дон поджимают. Видел, как Шолохов уезжал с семьей в эвакуацию. Мы с мамой на перекладных, на платформах, на тормозных площадках доехали до Казани. А там - организованная эвакуация всех до Перми на пароходе.
В общем, в Арзамасе я закончил-таки 10 классов. В 1946 году поступил в Курский мединститут. Ближе к концу 5-го курса понял: жениться надо. 1951 год, сталинские времена: предписание могут дать за Байкал или Урал. Пошли мы с Юлей расписываться. Кто такая Юля? Супруга моя, Юлия Александровна, тоже курянка. Мы на одном курсе учились. Какая-то глупая судьба нас свела...
В этом месте монолога я удивленно поднимаю бровь, и мой гость быстро поясняет
: - Дело-то как было? В институте холодно, мерзнем, в окнах фанера. Знакомые девчонки спрашивают: "Слава, тебе кто из однокурсниц нравится?" Я наобум: "Вон та спереди, в белом берете, что старательно конспектирует". Выходим на перерыв - навстречу она. Познакомили нас, я и пошел дальше. А девчонки: чего за своей не бежишь? Я отбиваюсь: пошутил, мол. Парень-то я ничего был, видный. А они - такой народ - стали считать ее моей подружкой. Хотя встречаться мы начали только после 3-го курса. Вот так мы поженились. И вместе уже 52 года.
- Не пожалели о шутке? - гляжу я в упор на экс-видного в прошлом парня, крепышом выглядящего и в настоящее время.
- Нет. Супруга - женщина серьезная. Посуровей меня. Покрепче. Это и хорошо.
Мужу виднее, какая у него жена, решаю я, и слушаю монолог дальше.
Путь в Нижнекамчатск
- Год поработали мы в Перемышле. А летом вызвали меня на сборы на Монинский аэродром под Москвой. Но в Калуге в военкомате вдруг говорят: "Кремнев, в сторонку". И - дальше: "Мы вас берем в кадры". Я на почту, Юльке звонить. Недели через две пришло предписание - военно-строительный отряд на аэродроме в городе Клин. Снял комнату, перевез беременную Юлю. Родилась у нас дочка Татьяна. Через три года - замена, распределение: нам с Юлей - в Нижнекамчатск, это 700 километров от Петропавловска-Камчатского еще на север. Дали должность - врач отдельного батальона. Там все приходилось делать: и анализы, и рентген, и роды принимать, и детишек лечить, и глазные болезни. Консультации в случае чего - только по радио. Да, и даже аборты делали.
В этом месте я вспоминаю, что Сталин вроде как был сторонником безгранично естественной демографии - без всяких абортов. И, уподобившись Станиславскому, восклицаю: "Не верю!" А в ответ слышу
: - В 1955 - 1956 годах это было. Постановление вышло: 50 рубликов в кассу - и нет проблем. Вы ситуацию представьте: на Камчатке не хватает 13 процентов кислорода. Там нельзя 45 минут тайма футбольного матча провести. Две тысячи с лишним военнослужащих плюс члены семей. Какие роды, какие младенцы?! В общем, к 1958 году я дослужился до капитана, на год попал в Аниву, это в сторону пролива Лаперуза и Японии. И стал ждать замены.
Спирт - двигатель прогресса
- Попали мы в гарнизон Бабочино, нынешняя Каменка, в 40 километрах от Выборга. Медпункта толкового нет, вместо него - изба, топится по-черному. Медицину надо для солдат налаживать, строить хороший медпункт. А строителям объект до лампочки. И тогда я пригласил прораба и сказал: "С завтрашнего дня и каждый день после работы ко мне. За спиртом". Спирта у меня было хоть залейся. "Но сделать должны так, чтобы солдатики на Карельском перешейке форточки открывали". Он мне: "Задыхаться от жары будете". Получился лучший медпункт - весь генералитет приезжал. А они ж тоже люди: и зубик может вдруг разболеться. Под такое дело я югославскую бормашину выпросил. Цветов насадили - чтобы глазу было приятно. И тут мне говорят: командир корпуса очень рябину любит. Послал ребят в лес с машиной: без рябины не возвращайтесь. Через сутки вернулись: нет ее в ближайших лесах, а чуть позже притаскивают рябиновые кусты. Где взяли? В трех километрах дача командира корпуса стояла, обсаженная рябиной. Часовые ее охраняли. А мои архаровцы умудрились под носом у них кусты добыть.
Подал я документы на командирский факультет Военно-медицинской академии имени Кирова. Наступает август 1962 года. Еду в отпуск в Сочи, жена с дочкой - в Курск. Звоню им: как дела? А супруга: выезжай срочно, тебя уже командование разыскивает. Мне срочная задача: подбирать фельдшерский состав. Куда, зачем - непонятно. Сказали только - отнестись серьезно.
Пароход выходит
в океан
- Женам нашим предложили альтернативу: можно покинуть гарнизон и уехать в любой город Союза - за исключением Москвы, Ленинграда и Киева. Там давали квартиры. Но большинство, и моя Юля в том числе, остались дожидаться нас в гарнизонах.
В этом месте "курский соловей" замолкает, явно сортируя воспоминания на секретные и несекретные, - и мне приходится переходить на технологию "вопрос - ответ".
- Значит, куда отправляют, не сказали?
- Посадка была в море. И только когда в океан вышли, специальный человек объявил, куда идем. А до того догадки были - Конго, Браззавиль. Туда нас, кажется, пароход "Урицкий" доставлял, а обратно "Вацлав Воровский".
- Перед поездкой вас переодели в цивильное?
- Да, всех. Костюм, плащ, рубашки, туфли, носки, шляпы... Завели в громадный зал и на выбор предложили любой гардероб.
- Прямо, как разведчиков! Это все в Ленинграде было?
- Нет, совсем в другом месте.
- Что, нельзя разглашать?
- Ну, не хотелось бы... неприятностей.
- А костюмы дали хоть хорошие?
- По-честному?
- А мы разве по-другому беседуем?
- Мне приятель помог костюм подобрать - чистошерстяной, отечественный, с чуть красноватым оттенком.
- Почти как у Чичикова - с брусничной искрой, - не удерживаюсь я от шутки. - На палубу выходили?
- Нам это даже рекомендовалось. Суда ж просматривались. Надо было вести себя естественно.
- А границы как пересекали?
- Так это ж международные воды. Мимо городов шли - издалека их рассматривали. В узких местах и вблизи видели, например, Копенгаген.
- На борту людей много было? Или это тоже военная тайна?
- Пароходы однотипные, можно узнать, сколько берут на борт.
- В трюм, как "испанцев" в 1936 году, не заставляли спускаться?
- И такое было: кто шел с техникой. А на пассажирском теплоходе технику провозить нельзя. Так что мы спокойно гуляли по палубам.
- Страшно было?
- Как-то нет. Мне все-таки уже 35 стукнуло. И я всю жизнь испытывал глубочайшее уважение, веру в нашего солдата. И еще одно глубокое чувство примешивалось: очень все толково сделано, под самым носом у американцев, так, что они ничего не заметили.
Слушая эту тираду, я унеслась мыслями в другом направлении: самая педантичная толковость может оказаться палкой о двух концах, если ведет к трагическому результату - новой, ядерной войне... Тогда, в 1962 году, мир стоял у самого порога страшной трагедии. Карибским кризисом назвали великое противостояние СССР и США историки. К счастью, у лидеров двух супердержав достало ума не применять атомные дубинки: Хрущев не дал команды запустить доставленные на Кубу советские ракеты, Кеннеди также отказался от мысли сбросить на мятежный остров бомбы. Как хорошо, когда здравый смысл берет верх над эмоциями и амбициями! И как трагично, когда 60 лет спустя горячие головы отказываются от возможного компромисса!
Портрет самого Фиделя
- Прямо в море нас перехватили кубинские катера. Доставили вначале в Кабаньяс, поближе к Гаване, в город, где бывал режиссер Калатозов. А затем в Артемису, где разместили в хороших домиках, человек по 5 в каждом. В мои обязанности входила организация медпунктов: чтобы своих солдатиков лечить и передавать опыт кубинцам. Кубинцы, кстати, к врачам с пиететом относились. Людям любой другой специальности эмиграция в США не прощалась, а вот врачи могли вернуться на родину - принимали без ограничений. Переводчиков с нами прибыло мало, в основном дети испанских республиканцев. Были специальные разговорники. К счастью, у нашего народа есть замечательная черта - быстро осваивать новый язык. Так что самые способные даже кубинские газеты вскоре читали. Как-то раз я поехал в небольшой городок Манагуа, южнее Гаваны. Как всегда, захватил с собой фотоаппарат, простенький ФЭД-2. И как раз туда прибыл Фидель Кастро. Непредсказуемый, очень мобильный и очень импульсивный, надо сказать, человек. Нежданно прибыл. И стал с нашими представителями беседовать. И я его там сфотографировал. Он очень спокойно отнесся к тому, что я нацелил на него объектив.
Работы на Кубе хватало. Случались очень специфические заболевания. Например, на моем участке была вспышка странной эпидемии. В одной из пещер солдаты делали склад для взрывчатых веществ. И не придали значения, что под ногами валяются скелеты дохлых грызунов. И вдруг те, кто заходили в пещеру, резко затемпературили. К счастью, мы всех вылечили, пещеру обработали. Я тоже умудрился заболеть - под самый Новый год. Подхватил дизентерию: у кубинцев она и за болезнь не считалась. А насчет потерь в живой силе вот что скажу. Были, но незначительные. Больше бытового характера - из-за травм и болезней. Лично мне довелось убитого сержанта Каныгина везти. На него совершили умышленный наезд. Убийцу полиция настигла быстро - там с этим делом было просто: полицейский на "Харлее" мгновенно догоняет лихача или стреляет на поражение. Суровые времена - суровые законы.
Носил ли на Кубе свой шерстяной костюм? Да вы что - при их-то климате? Только на акклиматизацию месяца два ушло. Все мокрые, красные ходили. В летний период несколько месяцев - ни одного дождя. И все равно при такой влажности все прет, все зеленое, все цветет. А потом нежданно гроза накатывает, верхушки пальм сбивает. Так что носил я там легкие брюки и рубашку. Скажу больше: во время визита высоких проверяющих предложил я взамен жирной пищи побольше супов и компотов. Зачем, чтоб ложка в борще от мяса стояла? И насчет летней формы высказался. Сработали мгновенно. Прислали отличное вьетнамское обмундирование - из хлопка, очень удобное.
Как без информации жили? Вначале как коты в мешке. Писем нет, газет нет. Единственная радиостанция несет полную чушь. А вот когда прошел кризис, под самый Новый год судно пришло с продуктами. И, как водится, на дне - почта. Поэтому, кстати, корабли мгновенно разгружались. И мне весточка от жены прибыла. И всем. На Кубе в это время был и небезызвестный журналист Тимур Гайдар. Лично я его не видел, только читал. Честно говоря, врал безбожно. То есть в интересах дела говорил неправду: мол, аграрии на Кубу приехали. А потом стали к нам и самолеты летать, Ту-114. Почта с них разгружалась только ночью. Советский посол на Кубе Алексеев приезжал к нам в разгар кризиса. В кругленьких таких очочках. Рассказывал, как, отбив телеграмму Хрущеву насчет кубинского сахара, попал из журналистики в большую политику. Фидель его очень любил, долго с острова не отпускал. Вот вам и роль корреспондента в истории.
* * *
Вячеслав Тимофеевич Кремнев (а именно так зовут моего собеседника) вновь погружается в воспоминания, но льдинок осторожности в его глазах уже нет. И я больше не тороплю его с наводящими вопросами, потому что знаю дальнейший примерный расклад: в чине майора вернулся в Выборг, попал-таки на заветный двухгодичный факультет усовершенствования врачей академии и успешно закончил его. После чего получил назначение в Белорусский военный округ. "Двух островов и одного полуострова, пожалуй, хватит", - мудро решили начальники при распределении, дав назначение вначале в Пуховичи, а затем он выбрал Минск. С 1975 года по 1982-й возглавлял военную кафедру Минского мединститута, внедряя и здесь - такой уж неугомонный товарищ - действенные реформы. Нынче пребывает на заслуженном отдыхе. Однако ради поддержания формы подрабатывает врачом в детско-юношеской спортивной школе. В свободную же минуту "путешествует" с карандашом в руке по карте острова Свободы, которую выдали всем на память о Кубе.
"Куба - любовь моя, Куба легендой стала..." - всплыли в памяти строки. Любовь не любовь, а легенда - точно.
Привет от Фиделя Кастро
.
