Принц и нищий

Смотрит, к примеру, слесарь Петров на телевизионную жизнь звезд и черной завистью исходит: машины роскошные, дети ухоженные, рестораны, море... Живут же люди! И тут вдруг телефон звонит. Не на экране, а в реальности. Поднимает Петров трубку, а там (тише!) — голос, который дражайшая половина не должна услышать. И она не услышит. Лишь беззаботно поинтересуется: а куда это мы засобирались?  А Петров — шмыг за дверь. Все шито-крыто. Пусть у подъезда не встречают фанаты и не раскрывает дверь лимузина охранник. Но какое это счастье, когда твоя личная жизнь всем, извините, до синей далекой звезды.
Сложнее английскому принцу Чарльзу вместе с его нынешней законной женой Камиллой. Помнится, давным-давно, когда Чарльз женился в первый раз, он тайком (думал так, наивный) говорил своей тайной возлюбленной, как он “глубоко несчастен в браке” и что крылья любви неудержимо влекут его в объятия единственной и ненаглядной. Поговорил, вздохнул и загрустил. А вскоре сотни газет опубликовали этот разговор.
Оно, конечно, приятно открыть утром за чашкой кофе свежий номер солидного издания и прочесть на первой полосе свое имя. Но не в таком же контексте — кофеем можно подавиться.
И вот новое испытание для бедного Чарльза. Опять его подслушивали. В Англии разгорается новый скандал. Трое британцев (среди них репортер газеты) арестованы по обвинению в сговоре с целью перехвата телефонных разговоров с участием принца и его жены Камиллы. В этой связи Скотленд-Ярд выступил с заявлением: “Полиция в данный момент считает, что телефонные разговоры общественных лиц, являющихся членами королевского дома, подвергались прослушиванию, что может иметь потенциальные последствия для безопасности”.  Вот так: ни много ни мало — безопасность страны.
Раньше был популярным фильм “Принц и нищий”. Если ты принц, то всем есть до тебя дело, а если ты нищий...
Впрочем, лучше быть венценосной особой в какой-нибудь Швеции. Там, говорят, королева, отправляясь по магазинам, берет сумочку с надписью: “Я королева”. Ну, чтобы ее узнавали. А ее не узнают. И ей, видимо, нестерпимо больно. А по сути зря.