Как уже сообщала «СБ», в Палате представителей Национального собрания состоялся «круглый стол» на тему «Восстановительное правосудие: медиация в ответ на преступление». Поводом стал разрабатываемый депутатами законопроект, предполагающий применение в сфере уголовного судопроизводства примирительной процедуры — медиации, которая уже почти год используется в гражданском и хозяйственном правосудии страны. Мотивируя подготовку законопроекта и проведение дискуссии, председатель Постоянной комиссии по законодательству Людмила Михалькова заметила: «Немало поступающих к нам обращений граждан касаются возмещения причиненного ущерба. Точнее, несовершенства его законодательного закрепления. Решение задачи невозможно без изменений в системе уголовного судопроизводства...» Теоретики в области права говорят даже о «кризисе наказания» и потребности в новых, альтернативных методах реагирования на преступность. Приводим мнение участников дискуссии, среди которых: Людмила ЗАЙЦЕВА, заведующая кафедрой УО «Институт переподготовки и повышения квалификации судей, работников прокуратуры судов и учреждений юстиции БГУ», кандидат юридических наук, доцент; Виктор ЧАЙЧИЦ, председатель Республиканской коллегии адвокатов; Дарья ПАРАМОНОВА, главный инспектор управления правового обеспечения центрального аппарата Следственного комитета; Сергей БАНДЮК, главный инспектор следственного управления КГБ; Евгения ПАРАМОНОВА, начальник отдела методической и аналитической работы Генеральной прокуратуры.
Л.Зайцева: Классическая схема реакции государства на уголовные деяния сводится к обнаружению преступления, уголовному преследованию виновного, наказанию и его исполнению — что якобы должно установить мир между государством и преступником. Но интересы потерпевшего часто отодвигаются на второй план. Желание возместить вред не всегда возникает у обвиняемого, когда он вступает в традиционную, карательную систему уголовной юстиции. Общество получает ожесточенного преступника и переполненные места лишения свободы...В последние десятилетия XX века возникло мощное международное движение, в ходе которого сформировался особый тип отношений к преступлению и его участникам: на первом месте не кара, а возмещение жертве морального, психологического, материального ущерба и социальная реабилитация преступника. В процессе медиации жертва и правонарушитель могут участвовать в решении порожденных преступлением проблем с помощью посредников.
Могут спросить: зачем нам какая–то медиация, если есть институт примирения? Да, это понятие в УПК есть, но за ним нет процедуры: от кого исходит инициатива, кто к кому идет, что предлагает... Главные медиаторы сегодня — это мама или жена обвиняемого. Но все, что они делают для примирения сторон, происходит за рамками уголовного процесса. Обычно обвиняемому стыдно видеть потерпевшего: они даже не встречаются. И зачем, если мама или адвокат деньги передали... Не говорю о том, во что превращается передача денег... Кто и кому их передает, как это оформлять? Были случаи, когда в суде доставали деньги и говорили судье: мы готовы возместить ущерб.
А если процедуры нет, то можно ли утверждать, что обвиняемый, который помирился с потерпевшим, обрел какие–то новые качества, осознал причиненные зло, обиду, ущерб здоровью? Вряд ли. Цель примирения в уголовных делах не исчерпывается прагматическим результатом — заключением медиативного соглашения. Иногда и этого достаточно, но это формальный результат...
Концепция восстановительной юстиции предполагает содействие лицу, совершившему преступление, в осознании его последствий, принятии на себя ответственности за это и, конечно, предотвращении нового преступления... Такую модель называют гуманистическим посредничеством, которое оказывает преобразующее влияние на личность виновного. Это возможно лишь при участии специалиста, обладающего необходимыми качествами и знаниями.
Особенно это важно для несовершеннолетних, легко дающих обещания («я больше не буду», «мы помирились»...), за которыми ничего не стоит. Потерпевшие обычно хотят рассказать о своих чувствах, переживаниях. Но это не для суда. Идеологическая основа медиации в уголовном процессе — это, если хотите, христианские ценности: покаяние, прощение, отпущение грехов...
В.Чайчиц: Быть или не быть медиации — об этом не стоит даже спорить. Все международные резолюции и рекомендации по этому вопросу родились не на пустом месте — из жизни. Медиации быть! При рассмотрении споров по гражданским делам судьи иногда говорят, что стороны чаще бы мирились, если бы каждая из них не слушала советы юристов со стороны. Такие случаи, наверняка были. Но верно и другое: без дознавателя или следователя обвиняемый и потерпевший тоже давно могли забыть о конфликте.Многие мужчины могут признать, что за некоторые похождения в юности их нужно было привлечь даже к уголовной ответственности. Дрался, за девушку вступался или за друга, синяки кому–то набивал и раны наносил... Но заявление в милицию о привлечении к уголовной ответственности никто не подавал, а назавтра помирились: медиация состоялась. Один из первых медиаторов на нашей памяти — Анискин из фильма о добром участковом инспекторе: он все время старался людей помирить. Что тюрьма не исправляет — это известно всем.
Да, пока лучший медиатор — мать обвиняемого. Если адвокат попытается урегулировать конфликт, он сильно рискует, так как это не закреплено законодательно. И если узнает следователь, у которого дело уже готово для передачи в суд, что к потерпевшему приходил адвокат... Он может поставить вопрос о возбуждении дела против адвоката по ст. 404 УК — такие случаи были. На практике примирение обвиняемых с потерпевшими происходит, и это не обязательно согласуется с позицией суда.
Разве мы не знаем случаев, когда потерпевшие пишут кассационную жалобу и утверждают, что обвиняемого осудили несправедливо? Это тоже своего рода медиация. Мириться или нет с обвиняемым — дело прежде всего самого потерпевшего. Но все должно происходить под контролем со стороны государства. Чтобы у людей не возникло мыслей, что от ответственности можно уйти, просто откупившись.
Д.Парамонова: Позиция Следственного комитета достаточно сдержанная: сейчас введение медиации преждевременно. На наш взгляд, следует апробировать иные институты, которые предполагается ввести в уголовный процесс. В частности, досудебного соглашения о сотрудничестве и выплаты уголовно–правовой компенсации в связи с деятельным раскаянием обвиняемого.За 10 месяцев 2014 года 704 лица освобождены от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, из которых Следственным комитетом прекращено 450 уголовных дел. Это значит, что институт примирения действует вполне эффективно. Нужен ли он в отношении несовершеннолетних? В настоящее время предусмотрено достаточно много оснований для их освобождения от уголовной ответственности. УПК предусматривает обязательное участие защитника по такой категории дел. В проекте закона, который разработан Верховным Судом, предлагается, в частности, скорректировать статьи 117 и 118 УК, прописывающие основания для осуждения и освобождения от ответственности несовершеннолетних. Смысл изменений — более широкое применение административных и воспитательных мер.
Неприемлемо, на наш взгляд, принудительное исполнение медиативного соглашения, как это есть в хозяйственном процессе, поскольку примирение является условием для освобождения от уголовной ответственности.
Коллеги обращают внимание на то, что в числе уголовных дел, которые прекращаются за примирением с потерпевшим, на втором месте фигурирует часть 2 статьи 317: нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжких телесных повреждений. Что следует по смыслу законопроекта? Подлежит прекращению дело даже против злостного нарушителя, который покалечил человека, но примирился и возместил ущерб. Он снова выезжает на дороги, совершает те же нарушения и... очередное ДТП, более тяжелое... Еще одна категория дел — семейные. Муж бьет жену, ее терпению наступил предел, она пишет заявление. Возбуждается уголовное дело. Потом женщина приходит с мужем, плачет: не наказывайте, мы помирились. Дело прекращают. Через неделю — убийство... Семь раз отмерить надо.
С.Бандюк: Закон «О медиации» определяет сферой применения института споры, вытекающие из гражданских, семейных, хозяйственных и трудовых правовых отношений. Но в уголовном судопроизводстве по делам частного обвинения принцип также применяется. Это возможно по ходатайству защитника, обвиняемого, потерпевшего или их законных представителей. Стороны могут примириться и на стадии досудебного производства, и в суде. В ходе предварительного следствия дознаватель или следователь сообщает сторонам о такой возможности при разъяснении их прав, составляется протокол. Считаем, что законодательство в полной мере позволяет сторонам примириться и без привлечения в уголовный процесс еще одного участника. Спорно предложение наделить медиатора статусом специалиста.Предстоит четко очертить права и обязанности медиатора, понятный алгоритм его действий. Полагаем также, что медиация в уголовном производстве потребует дополнительных расходов средств бюджета. Введение в уголовное судопроизводство медиации в предлагаемом виде создаст конкуренцию уже существующему институту примирения сторон и в ряде случаев будет его дублировать. Наша позиция близка к позиции Следственного комитета: это преждевременно, достаточно правовой модернизации существующего института примирения.
Е.Парамонова: За последние годы много сделано для внедрения в уголовный процесс норм, стимулирующих посткриминальное поведение преступников. За 3,5 года от уголовной ответственности на стадии предварительного расследования освобождено более 11 тысяч лиц! Они не отправились в места заключения! Около 75 процентов из них составляют обвиняемые, к которым применена статья 89 УК «В связи с примирением сторон».При этом обязательными условиями являются признание вины, полное возмещение причиненного преступлением ущерба и согласие потерпевшего. Фактически во всех этих случаях примирение было достигнуто! Нет необходимости спорить, нужна ли медиация в уголовном процессе. Вопрос стоит иначе: когда и в каком виде она появится?
Среди стран СНГ медиация закреплена лишь в законодательстве Молдовы, Казахстана и Кыргызстана. В Украине ограничились экспериментом, который в 2010 году был проведен в пяти регионах. В чистом виде ни одна из этих моделей в Беларуси не может быть принята.
Услуги медиатора недешевы: один час стоит около 2 млн. Готово ли государство взять на себя такое бремя? Наверное, нет. Тогда кто его возьмет? Вызывает вопросы и процессуальный статус медиатора: их следует разрешить, прежде чем он сможет стать участником уголовного процесса.
Позиция Генпрокуратуры: сейчас медиация более приемлема как альтернативный процесс урегулирования конфликта, идущий параллельно уголовному, в котором можно использовать только ее результаты — для освобождения от уголовной ответственности либо смягчения наказания. Институт медиации нужен, он предусмотрен и Концепцией совершенствования системы мер уголовной ответственности, утвержденной указом Президента. Но важно четко определить категории преступлений, к которым допустимо его применение, чтобы не подменять общие начала уголовного судопроизводства.
Первым шагом может стать законодательное закрепление фигуры медиатора в делах частного обвинения, которые в 2013 году составили 2,5 процента от находящихся в производстве уголовных дел. Это наиболее конфликтные, затяжные ситуации, в которые часто вовлечены близкие родственники, друзья, соседи, деловые партнеры. Примерно только треть из них закончена примирением сторон. Вот где поле деятельности для медиатора.
От редакции. В итоге «круглого стола» не был принят какой–либо «протокольный документ» — на то и дискуссия. Но выступления всех его участников ясно показали, что белорусское правосудие системно и постепенно, шаг за шагом движется в сторону все большей гуманизации: принципиально против медиации никто из экспертов не возражал. Отсюда можно сделать вывод: ее применение в том или ином виде и в уголовном праве — вопрос времени.
Советская Белоруссия №241 (24622). Четверг, 18 декабря 2014.
