В Верховном Суде Беларуси продолжается рассмотрение уголовного дела в отношении Катрюка
17.02.2024 12:07:00
Виктор КУКЛОВ
В Верховном Суде Беларуси продолжается рассмотрение беспрецедентного уголовного дела в отношении Владимира Катрюка. Один из палачей Хатыни обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ст. 127 (геноцид) УК Беларуси. Обвиняется посмертно. Но такие злодеяния не имеют срока давности.
— Расследование уголовного дела о геноциде белорусского народа позволило нам еще раз вернуться в тяжелейшие времена Великой Отечественной войны и показать не только белорусской, но и международной общественности те злодеяния, которые творили нацистские каратели в этот период в отношении советского народа. Некоторые из них остались безнаказанными, скрылись за границей.
— Мы получили все правовые инструменты для того, чтобы проводить предварительное следствие и выходить на судебное решение по делам такой категории. Это будет способствовать реализации принципа неотвратимости ответственности лиц, которые еще остались безнаказанными, а также позволит сохранить историческую справедливость.
Попытки привлечь к ответственности Владимира Катрюка предпринимались и раньше. Еще в советское время прокуратура БССР возбудила уголовное дело в отношении карателя и, чтобы дать ему ход, направляла соответствующие материалы в Канаду. Незадолго до смерти палача аналогичные запросы посылал туда и Следственный комитет Российской Федерации, но канадские власти фактически оставили их без ответа.
На суд приглашено более сорока свидетелей, включая потомков тех, кто подвергся геноциду. Из семейных рассказов они знают об ужасах, которые пришлось пережить их отцам и дедам во время Великой Отечественной войны. Судебный процесс, как и было обещано, открытый.
Их деревню Глистенец, насчитывавшую 22 хаты и находившуюся в Сиротинском районе (сейчас — Шумилинский), каратели сжигали дважды за то, что сельчане помогали народным мстителям. 18 жителей деревни оккупанты расстреляли, кого-то угнали в германское рабство. Немногие выжившие ютились в землянках. Семья Папковых успела потушить маленькую баньку в огороде, которая заменила им спаленный фашистами дом. Сюда и нагрянули фашисты 2 апреля 1943 года. Расстреливали в упор женщин и детей. Чудом удалось выжить 5-летней Ане (моей будущей маме) — ее закрыла собой тетя Феодосия, прижимавшая к груди своего 11-месячного сына Толика. Младенцу фашист выстрелил прямо в рот, чтобы тот не плакал. В ногах у Феодосии оказалась 8-летняя Зина, которую спас от смерти толстый платок — пуля лишь поранила голову. Позже выбравшиеся из-под трупов девочки увидели застреленную бабушку Прасковью, а за банькой истекали кровью их мама Анна Захаровна (ей был 41 год) и два братика — 4-летний Федя и Ваня, успевший пожить на этом свете всего 1,5 годика…
Деревня Глистенец, как и многие другие, после войны так и не возродилась. Тетя Зина всю жизнь мечтала, чтобы на ее малой родине установили хотя бы небольшой памятный знак. Но его нет до сих пор. Как нет уже, к сожалению, ни самой Зины, ни ее сестрички Ани, моей мамы. Есть только затерянные среди лесов и болот могилы замученных нацистскими извергами моих родных людей. Есть кое-какие архивные документы, свидетельствующие о преступных деяниях карателей.
А у меня есть прививка от фашизма, который я точно никогда не приму. Поэтому во мне и содрогается каждая клеточка, когда в некоторых «цивилизованных» странах под грохот сносимых памятников победителям, раздавившим в годы Великой Отечественной войны фашистскую гадину, политические элиты цинично переписывают историю и возводят в ранг героев нацистов-карателей, а на площадях открыто зигуют молодчики. Что ж, нам ничего не остается, кроме как продолжать хлестать по щекам неприглядной правдой этих «супердемократов» и «поборников свободы». Ведь мы на светлой стороне.
Истинное лицо нелюдя
«Дело Катрюка» — один из важных этапов и результатов расследования уголовного дела о геноциде, одна из процессуальных форм белорусского законодательства, которая позволит вскрыть и показать истинное лицо карателей и палачей, действовавших в том числе на территории БССР, заявил заместитель генерального прокурора Алексей Стук, поддерживающий государственное обвинение:— Расследование уголовного дела о геноциде белорусского народа позволило нам еще раз вернуться в тяжелейшие времена Великой Отечественной войны и показать не только белорусской, но и международной общественности те злодеяния, которые творили нацистские каратели в этот период в отношении советского народа. Некоторые из них остались безнаказанными, скрылись за границей.
Неотвратимость ответственности
Благодаря расследованию уголовного дела о геноциде и внесенному по инициативе Генеральной прокуратуры изменению в уголовно-процессуальное законодательство стало возможным привлекать уже умерших нацистов-карателей, давать правовую оценку их действиям. Преступления против мира и безопасности человечества, а геноцид относится к таковым, не имеют срока давности, подчеркнул Алексей Стук:— Мы получили все правовые инструменты для того, чтобы проводить предварительное следствие и выходить на судебное решение по делам такой категории. Это будет способствовать реализации принципа неотвратимости ответственности лиц, которые еще остались безнаказанными, а также позволит сохранить историческую справедливость.
Дело палача
Владимир Катрюк — нацист, каратель украинского происхождения. Он участвовал не только в уничтожении Хатыни и ее жителей. В составе 118-го батальона охранной полиции жег села, деревни, убивал мирных граждан. В частности, это подразделение и сам Катрюк в 1943 году были причастны к убийству еврейских семей, прятавшихся в землянках в Лучинском бору в Налибокской пуще. Их каратели забросали гранатами, забрав имущество. К сожалению, за все свои злодеяния подонок при жизни не ответил. Более 60 лет он скрывался в Канаде, где и умер в 2015 году — ему было 93.Попытки привлечь к ответственности Владимира Катрюка предпринимались и раньше. Еще в советское время прокуратура БССР возбудила уголовное дело в отношении карателя и, чтобы дать ему ход, направляла соответствующие материалы в Канаду. Незадолго до смерти палача аналогичные запросы посылал туда и Следственный комитет Российской Федерации, но канадские власти фактически оставили их без ответа.
Свидетели. Живые и мертвые
Доказательной базы по этому делу достаточно для принятия законного обоснованного решения. Материалов набралось на 35 томов. В основу уголовного дела легли свидетельские показания и документы, в том числе полученные из соответствующих органов России, а также прошлые аналогичные дела по карателям-нацистам.На суд приглашено более сорока свидетелей, включая потомков тех, кто подвергся геноциду. Из семейных рассказов они знают об ужасах, которые пришлось пережить их отцам и дедам во время Великой Отечественной войны. Судебный процесс, как и было обещано, открытый.
Не личная трагедия
По большому счету, я тоже свидетель и имею все основания для подачи личного иска (хотя дело это далеко не личное) против карателей, которые зверски расправились с моими родными людьми. На старом сельском кладбище между Полоцком и Витебском есть могилы, появившиеся в 1942—1943 годах. В одной из них похоронены мой дед Федор Иванович Папков (ему было немногим за пятьдесят, до войны он работал председателем колхоза) и его старший сын Петр, который всего год успел поучительствовать, ему и двадцати не исполнилось. По доносу соседа полицаи схватили обоих — за связь с партизанами. Жестоко пытали, но так ничего и не выведав, забили до смерти.Их деревню Глистенец, насчитывавшую 22 хаты и находившуюся в Сиротинском районе (сейчас — Шумилинский), каратели сжигали дважды за то, что сельчане помогали народным мстителям. 18 жителей деревни оккупанты расстреляли, кого-то угнали в германское рабство. Немногие выжившие ютились в землянках. Семья Папковых успела потушить маленькую баньку в огороде, которая заменила им спаленный фашистами дом. Сюда и нагрянули фашисты 2 апреля 1943 года. Расстреливали в упор женщин и детей. Чудом удалось выжить 5-летней Ане (моей будущей маме) — ее закрыла собой тетя Феодосия, прижимавшая к груди своего 11-месячного сына Толика. Младенцу фашист выстрелил прямо в рот, чтобы тот не плакал. В ногах у Феодосии оказалась 8-летняя Зина, которую спас от смерти толстый платок — пуля лишь поранила голову. Позже выбравшиеся из-под трупов девочки увидели застреленную бабушку Прасковью, а за банькой истекали кровью их мама Анна Захаровна (ей был 41 год) и два братика — 4-летний Федя и Ваня, успевший пожить на этом свете всего 1,5 годика…
Деревня Глистенец, как и многие другие, после войны так и не возродилась. Тетя Зина всю жизнь мечтала, чтобы на ее малой родине установили хотя бы небольшой памятный знак. Но его нет до сих пор. Как нет уже, к сожалению, ни самой Зины, ни ее сестрички Ани, моей мамы. Есть только затерянные среди лесов и болот могилы замученных нацистскими извергами моих родных людей. Есть кое-какие архивные документы, свидетельствующие о преступных деяниях карателей.
А у меня есть прививка от фашизма, который я точно никогда не приму. Поэтому во мне и содрогается каждая клеточка, когда в некоторых «цивилизованных» странах под грохот сносимых памятников победителям, раздавившим в годы Великой Отечественной войны фашистскую гадину, политические элиты цинично переписывают историю и возводят в ранг героев нацистов-карателей, а на площадях открыто зигуют молодчики. Что ж, нам ничего не остается, кроме как продолжать хлестать по щекам неприглядной правдой этих «супердемократов» и «поборников свободы». Ведь мы на светлой стороне.
В годы Великой Отечественной войны на территории Беларуси немецко-фашистскими захватчиками было разрушено и сожжено свыше 200 городов и районных центров, более 9 тысяч деревень, многие вместе с жителями.kuklov@sb.by