Истинное лицо нелюдя
«Дело Катрюка» — один из важных этапов и результатов расследования уголовного дела о геноциде, одна из процессуальных форм белорусского законодательства, которая позволит вскрыть и показать истинное лицо карателей и палачей, действовавших в том числе на территории БССР, заявил заместитель генерального прокурора Алексей Стук, поддерживающий государственное обвинение:— Расследование уголовного дела о геноциде белорусского народа позволило нам еще раз вернуться в тяжелейшие времена Великой Отечественной войны и показать не только белорусской, но и международной общественности те злодеяния, которые творили нацистские каратели в этот период в отношении советского народа. Некоторые из них остались безнаказанными, скрылись за границей.
Неотвратимость ответственности
Благодаря расследованию уголовного дела о геноциде и внесенному по инициативе Генеральной прокуратуры изменению в уголовно-процессуальное законодательство стало возможным привлекать уже умерших нацистов-карателей, давать правовую оценку их действиям. Преступления против мира и безопасности человечества, а геноцид относится к таковым, не имеют срока давности, подчеркнул Алексей Стук:— Мы получили все правовые инструменты для того, чтобы проводить предварительное следствие и выходить на судебное решение по делам такой категории. Это будет способствовать реализации принципа неотвратимости ответственности лиц, которые еще остались безнаказанными, а также позволит сохранить историческую справедливость.
Дело палача
Владимир Катрюк — нацист, каратель украинского происхождения. Он участвовал не только в уничтожении Хатыни и ее жителей. В составе 118-го батальона охранной полиции жег села, деревни, убивал мирных граждан. В частности, это подразделение и сам Катрюк в 1943 году были причастны к убийству еврейских семей, прятавшихся в землянках в Лучинском бору в Налибокской пуще. Их каратели забросали гранатами, забрав имущество. К сожалению, за все свои злодеяния подонок при жизни не ответил. Более 60 лет он скрывался в Канаде, где и умер в 2015 году — ему было 93.Попытки привлечь к ответственности Владимира Катрюка предпринимались и раньше. Еще в советское время прокуратура БССР возбудила уголовное дело в отношении карателя и, чтобы дать ему ход, направляла соответствующие материалы в Канаду. Незадолго до смерти палача аналогичные запросы посылал туда и Следственный комитет Российской Федерации, но канадские власти фактически оставили их без ответа.
Свидетели. Живые и мертвые
Доказательной базы по этому делу достаточно для принятия законного обоснованного решения. Материалов набралось на 35 томов. В основу уголовного дела легли свидетельские показания и документы, в том числе полученные из соответствующих органов России, а также прошлые аналогичные дела по карателям-нацистам.На суд приглашено более сорока свидетелей, включая потомков тех, кто подвергся геноциду. Из семейных рассказов они знают об ужасах, которые пришлось пережить их отцам и дедам во время Великой Отечественной войны. Судебный процесс, как и было обещано, открытый.
Не личная трагедия
По большому счету, я тоже свидетель и имею все основания для подачи личного иска (хотя дело это далеко не личное) против карателей, которые зверски расправились с моими родными людьми. На старом сельском кладбище между Полоцком и Витебском есть могилы, появившиеся в 1942—1943 годах. В одной из них похоронены мой дед Федор Иванович Папков (ему было немногим за пятьдесят, до войны он работал председателем колхоза) и его старший сын Петр, который всего год успел поучительствовать, ему и двадцати не исполнилось. По доносу соседа полицаи схватили обоих — за связь с партизанами. Жестоко пытали, но так ничего и не выведав, забили до смерти.
Их деревню Глистенец, насчитывавшую 22 хаты и находившуюся в Сиротинском районе (сейчас — Шумилинский), каратели сжигали дважды за то, что сельчане помогали народным мстителям. 18 жителей деревни оккупанты расстреляли, кого-то угнали в германское рабство. Немногие выжившие ютились в землянках. Семья Папковых успела потушить маленькую баньку в огороде, которая заменила им спаленный фашистами дом. Сюда и нагрянули фашисты 2 апреля 1943 года. Расстреливали в упор женщин и детей. Чудом удалось выжить 5-летней Ане (моей будущей маме) — ее закрыла собой тетя Феодосия, прижимавшая к груди своего 11-месячного сына Толика. Младенцу фашист выстрелил прямо в рот, чтобы тот не плакал. В ногах у Феодосии оказалась 8-летняя Зина, которую спас от смерти толстый платок — пуля лишь поранила голову. Позже выбравшиеся из-под трупов девочки увидели застреленную бабушку Прасковью, а за банькой истекали кровью их мама Анна Захаровна (ей был 41 год) и два братика — 4-летний Федя и Ваня, успевший пожить на этом свете всего 1,5 годика…
Деревня Глистенец, как и многие другие, после войны так и не возродилась. Тетя Зина всю жизнь мечтала, чтобы на ее малой родине установили хотя бы небольшой памятный знак. Но его нет до сих пор. Как нет уже, к сожалению, ни самой Зины, ни ее сестрички Ани, моей мамы. Есть только затерянные среди лесов и болот могилы замученных нацистскими извергами моих родных людей. Есть кое-какие архивные документы, свидетельствующие о преступных деяниях карателей.
А у меня есть прививка от фашизма, который я точно никогда не приму. Поэтому во мне и содрогается каждая клеточка, когда в некоторых «цивилизованных» странах под грохот сносимых памятников победителям, раздавившим в годы Великой Отечественной войны фашистскую гадину, политические элиты цинично переписывают историю и возводят в ранг героев нацистов-карателей, а на площадях открыто зигуют молодчики. Что ж, нам ничего не остается, кроме как продолжать хлестать по щекам неприглядной правдой этих «супердемократов» и «поборников свободы». Ведь мы на светлой стороне.
В годы Великой Отечественной войны на территории Беларуси немецко-фашистскими захватчиками было разрушено и сожжено свыше 200 городов и районных центров, более 9 тысяч деревень, многие вместе с жителями.kuklov@sb.by
