митрополиту Филарету, Патриаршему Экзарху всея Беларуси исполнилось 75 лет
О Владыке Филарете с неизменным уважением и теплотой отзываются все жители нашей страны. Накануне юбилея он поделился своими мыслями с представителями белорусских СМИ.
— Вы родились в Москве, но уже более 30 лет живете в Беларуси. Как бы Вы описали свои чувства к Беларуси, чем стала для Вас страна — второй родиной, местом служения?
— Белорусская земля стала для меня и тем, и другим. Мне бы хотелось лишь заметить, что Родина не бывает «первой» или «второй». Она одна, но само понятие «Родина», само значение этого слова может быть очень широким.
Несколько лет назад в Варшаве мне приходилось размышлять над этим, когда речь шла о Церкви Христовой. Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь расширяет понятие Родины для верующего человека, потому что она придает этому понятию особое духовное измерение.
Вы знаете, что место моего рождения — Москва. Но не только этот город является моей родиной. Например, в Свято-Троице-Сергиевой Лавре я родился как монах и священнослужитель. Понимаете, почему я Сергиев Посад почитаю своей Родиной — Родиной в церковном, священническом смысле слова?
А когда приснопамятный владыка Никодим (Ротов) впервые привез меня на землю моих предков, мое сердце мгновенно вспомнило Ярославль и Поволжские земли как Родину моих отцов, как землю моих корней.
Санкт-Петербург и град Тихвин, где я нес первые архиерейские послушания, продолжили расширять для меня понятие Родины: на сей раз как место моего епископского происхождения.
Для меня понятие Родины никогда не было связано ни с государственной идеологией, ни с патриотической риторикой. В духовном смысле Родина состоит из тех мест, где мы повстречались с Богом и обрели свободу. Свободу в самом высоком, я бы даже сказал, священном смысле, о котором святой апостол Павел сказал коротко и ясно: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3: 17).
Такую свободу Господь даровал мне испытать в бытность Патриаршим Экзархом Европы, когда и Берлин, и Париж, и Рим, и многие другие города, страны и народы от Скандинавии до Греции, от Святой горы Афон до града Иерусалима становились для меня близкими и родными, словно я там родился.
Просто во всех местах своего служения и, конечно же, в Беларуси я ставил перед собой цель найти истину этого народа, этой земли, этого места… Именно ту истину, о которой говорил Господь наш Иисус Христос, что познавший ее сделается свободным (Ин. 8: 32).
Признаюсь, все эти тридцать два года, которые Господь судил мне посвятить Белой Руси, — это воистину чудо! Ведь до 1978 года я никогда не бывал на белорусской земле: только пролетал над ней рейсом Москва — Берлин или в обратном направлении да несколько раз пересек Беларусь на поезде...
А когда я был назначен на Минскую кафедру, Белая Русь начала открываться мне со всей ее простотой и загадочностью, с ее грустью и добродушием, мужеством и нежностью. Эти годы стали воистину благословенным временем моей жизни, потому что прежде неведомая земля и неизвестные люди стали мне родными.
Да… Служение в Беларуси оказалось для меня очень поучительным… Именно так! Потому что я многому научился у простых людей, у скромных тружеников. Они протягивают ко мне свои руки, чтобы принять архипастырское благословение. И я вижу их натруженные, мозолистые ладони и думаю о том, что это мне надлежит просить их о благословении!
— В юности Вы получили музыкальное образование: оно Вам каким-то образом пригодилось? Есть ли у Вас любимые исполнители, бываете ли Вы на концертах?
— В прикладном плане — нет, я не играю на инструменте… Но с музыкальным образованием мир музыки понимается иначе, чем без него. В Церкви много музыки, и здесь музыкальная культура совершенно необходима. Согласитесь: любое явление становится интереснее и постигается глубже, когда ты знаешь, из чего оно складывается, по каким законам живет и как развивается. А музыка — это явление особое, загадочное и таинственное, изученное и одновременно никогда не постижимое до конца…
Насчет любимых исполнителей мне сложно сказать. С одной стороны, я радуюсь каждому таланту, каждой искре музыкальных дарований, в каком бы человеке я их ни замечал, будь то высокий профессионал или способный ребенок. А с другой стороны, мне дороги личные отношения с приснопоминаемым Мстиславом Ростроповичем — удивительным человеком и столь же удивительным исполнителем музыки. Глубоко уважаю Святослава Рихтера как личность и как музыканта.
На концертах бываю, но большей частью — официальных. А самому «заказывать музыку», простите, не приходилось.
— Какие места в Беларуси, в Минске Вы бы назвали любимыми? Где отдыхаете, если у Вас вообще бывает отпуск?
— Мне приходится много ездить по епархиям Белорусской Православной Церкви, по городам и селам, по приходам и монастырям, — это неотъемлемая часть архиерейской деятельности. И я не устаю восхищаться красотой нашей природы, хотя бы даже через окно автомобиля… Когда есть возможность остановить машину и хоть немного походить по лесу, я отдыхаю в этой тишине. Ведь здесь, в лесу, даже само время как-то замедляет свой бег.
Отпуск у меня бывает только по медицинской части, такой, знаете ли, «техосмотр» приходится проходить по расписанию.
— Разделяете ли Вы мнение о том, что кризис — это время очищения? О чем должны помнить православные верующие в сложные времена?
— Нет, не разделяю. Конечно же, кризис и катарсис — это состояния, которые могут быть определенным образом взаимосвязаны. Кстати, оба термина имеют греческое происхождение. Кризис обозначает какое-то тяжелое переходное состояние, резкий перелом, серьезное затруднение; реже этим словом называют трудное решение, некий поворотный пункт. Катарсис означает очищение. Например, Аристотель в своей «Поэтике» называл катарсис «очищением духа при помощи страха и сострадания».
Отвечая на ваш вопрос в этом смысле, можно сделать вывод, что и отдельному человеку, и всему человеческому сообществу было бы лучше, если бы кризисы заканчивались катарсисами. Но я пока что не вижу особого очищения международного финансово-экономического духа. Страх в избытке, сострадание в недостатке… Хотя в целом весь этот нынешний кризис становится все больше похож на древнегреческую трагедию с ее хорами, хороводами и сценическими механизмами. С болью и самым искренним состраданием думаю о простых людях в любой из стран, потерпевших от нынешнего кризиса, о тех людях, которым приходится выносить тяготы этих международных закулисных интриг.
О чем помнить? О том, что времена всегда сложны. Вы, к примеру, можете определить, когда были «простые времена» в мировой или отечественной истории в течение двух последних столетий? Вот и я не могу. И святой апостол Павел, судя по всему, не смог бы да и не стал бы этого делать. Потому что он сказал то, что нам надлежит помнить во все века, в любые времена: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Ев. 13: 8).
— Требования Церкви к верующему не меняются веками, в то время как жизнь очень меняется… Или все же Церковь тоже стала более современной? Если это так, то в чем происходят перемены?
— Знаете, а ведь Церковь на самом деле ничего от человека не требует — ни от верующего, ни от неверующего. Она лишь предлагает ему так называемый царский путь земной жизни, который продолжается и в Жизни Вечной. Хочешь идти этим путем, Бог тебе в помощь. Но прими к сведению правила и советы, опыт и мудрость тех, кто этот путь прошел и знает о нем не понаслышке.
И первым советником на этом пути является Тот, Кто сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6), — Христос Спаситель. Все Его заповеди, наставления, советы и предостережения изложены в Евангелии и разъяснены в Деяниях и Посланиях святых апостолов.
Изучил эти основы основ? Можешь углубиться к истокам, открывать мудрость Библии и постигать смысл Священной Библейской истории. Хочешь примеров — вот перед тобой жития святых от начала человеческой истории до сего дня. Постигай их логику, старайся понять их мотивы, пробуй применить к себе их опыт.
Желаешь молиться — вот молитвослов, в котором собраны молитвы тех, кто преуспел в этом деле больше других. Пойми их, примени к своему сердцу, и тогда ты научишься развивать диалог с Богом своими словами. Желаешь поститься — вот правила монастырские, вот мирские: делай то, что тебе по силам.
Итак, где здесь требования? Их нет, но есть предложение быть своим на «пиру веры», по Пасхальному слову святителя Иоанна Златоуста. Но коль уж ты встал на этот путь, то будь благоразумен и соблюдай принятые правила, чтобы не впасть в излишества и самочиние, потому что это приводит к безумию.
Церковь всегда современна. Но не технические новинки определяют признаки ее современности, а знание души человека, любовь к человеку и умение соединить человека с Богом в любой миг истории и в любой части света. И чем больше в лоне церкви таких людей, таких архиереев и священников, таких монахов и мирян, таких проповедников и героев веры, тем более она современна и, я бы сказал, своевременна для своих соотечественников.
— Жизнь человека на земле — это действительно срок, который является подготовкой к вечной жизни? В таком случае у каждого он свой… И что нужно успеть сделать за этот промежуток времени?
— Жизнь — это не срок… Это прекрасное время, мужественное и суровое, нежное и увлекательное, интересное и трудное. Время подготовки к Вечности — да, в этом Вы правы. И надо успеть сделать одно дело, которое каждым достигается по-своему, неповторимыми способами, уникальными средствами: нужно стать Человеком, который достоин быть образом и подобием Бога, своего Творца.
— Какая из духовных целей, по Вашему мнению, самая высокая?
— Говоря словами одного из богослужебных текстов, прийти к разумению Истины и спастись для Вечной Жизни.
— Мы сейчас живем в сложном мире, в котором не всегда находится время для радости. Неурядицы, кризисы, в том числе финансовый, накладывают на жизнь и на душу тягостные отпечатки. Как все-таки избежать уныния? Ведь уныние — смертный грех.
— Мир всегда сложен… А насчет радости не могу с Вами согласиться. Она буквально разлита вокруг нас, ею пронизано все вокруг, но… но мы ее не замечаем — или не умеем, или не хотим. Особенно когда мы привыкаем к хорошему. Разве способность двигаться — это не радость? Вот только понимаем мы это тогда, когда наступает ограничение этой способности. Радость зрения, радость слуха, радость общения — поговорите о ней с человеком, который лишен зрения или слуха, с одинокой женщиной или забытым стариком.
Дело не в том, что нет радости или, как Вы сказали, времени для радости… Дело в том, что мы не всегда умеем благодарить за ту радость, которая кажется нам неотъемлемой нормой, пока мы ее не потеряли.
Что касается греха уныния, то он представляет собой нечто большее, чем просто отсутствие радости или времени для радования. Уныние — это неблагодарность Творцу, это неспособность надеяться, это предпочтение плена свободе. Уныние можно сравнить с параличом воли, который наступает постепенно. Это тяжкое состояние преодолевается только мужеством и решимостью. Мне вспомнился пример Уинстона Черчилля, который в своей жизни не раз переживал тяжелые периоды депрессии. Но при этом его девизом были слова: «Никогда не сдавайся. Никогда, никогда не сдавайся!» — именно в такой формулировке.
— Как научиться понимать и прощать своих родных, близких и вообще людей со всеми их недостатками и грехами?
— Для начала нужно постараться четко осознать, что ты собою представляешь. Легко ли другим понять и простить тебя со всеми твоими недостатками и грехами? Чем легче ты прощаешь самого себя, тем сложнее тебе простить другого человека, и наоборот.
Мне очень нравится выражение одного из подвижников веры, который сказал, что все люди — раненые в битве. А раненых не добивают: их выносят с поля боя и стараются спасти.
Фото: Александр ТОЛОЧКО
