Лет 7 назад белорусская медицина хромала на обе ноги: в дефиците были и современные технологии, и кадры. Теперь на возможности лучших клиник жаловаться грех. Но вторая ахиллесова пята, увы, кровоточит. И это одновременно и обидно, и по–человечески понятно, когда каждое сообщение о трансплантации неизбежно сопровождает сердитый шепоток: «Ну и что, если у нас очереди перед регистратурами? Если врачей вечно не хватает на «передовой»?» В голове действительно не укладывается: неужели заполнить штатное расписание районной поликлиники сложнее, чем продемонстрировать высший медицинский пилотаж? Получается, что сложнее. И причин тому — не одна и не две.
Куда «в никуда»?
Минск — первый адрес, на который всегда ссылаются, говоря о кадровом голоде. Председатель комитета по здравоохранению Мингорисполкома Дмитрий Пиневич приводит такую статистику: в системе городского здравоохранения работает 8 тысяч врачей, а нужно еще как минимум 900. Впрочем, все относительно. Ежегодно несколько сотен докторов государственное здравоохранение безвозвратно теряет. Каждый пятый уходит на пенсию. Каждый второй ищет лучших путей — в республиканских центрах (где заведомо выше зарплата), в ведомственных учреждениях (где заведомо ниже нагрузка) или в процветающем в Минске коммерческом секторе (шутка ли, около 1.000 фирм и кабинетов!). Официально еще 3 процента врачей подаются за границу, но, возможно, это только видимая часть айсберга. Ведь оставшиеся 18 процентов исчезают «в никуда». Поинтересуешься у молодых врачей, как сложилась судьба их сокурсников, начинают загибать пальцы: этот телеведущий, тот медбрат в Израиле, эта уже в третьем декретном отпуске, та спокойно отрабатывает свои 1.000 у.е. врачом общей практики в российской глубинке. «Куда уходят?» — вопрос, конечно, интересный, но, по мнению Белорусского профсоюза работников здравоохранения, гораздо острее звучит другой: «Почему?» Платят мало? Слишком просто для исчерпывающего ответа — это показало недавнее совместное и, к слову, первое на подобную тему исследование с Институтом социологии НАН. А заодно продемонстрировало ту пропасть, в которую скатывается некогда очень престижная и до сих пор самая благородная профессия.
Не за длинным рублем
Что показательно, большинство из 1.348 опрошенных врачей, представлявших 44 учреждения здравоохранения со всей страны, шли в медицину совсем не корысти ради. Лишь единицы — каких–то мизерных 1,6 процента — признали, что ими двигало желание заработать! «Можно сказать, что как минимум у двух третей врачей те же ценности, что и во времена Гиппократа: приносить пользу, помогать, прилагать свои знания, расти профессионально, — комментирует результаты исследования заместитель председателя Белорусского профсоюза работников здравоохранения Вячеслав Граньков. — Никто и не думает требовать зарплат, как в США, где в рейтинге самых высокооплачиваемых профессий 10 первых мест занимают врачи, или в Великобритании, где в медицине зарабатывают больше, чем в нефтегазовой сфере. Нет, обижает своего рода социальная несправедливость! При том, что по среднему уровню IQ, как показали исследования во всем цивилизованном мире, врач уступает только профессору, по количеству отработанных часов — только работнику сельского хозяйства, а по степени ответственности (на кону ведь здоровье и жизнь человека!) вообще не имеет конкурентов, его труд ценится унизительно мало. По уровню среднемесячного заработка наши медики стабильно из года в год в тройке аутсайдеров!»
Если на минуточку представить себя на месте обычного доктора, то сразу найдется объяснение эпитетам, которыми так часто награждают его пациенты: «усталый», «нервный», «безучастный». Да, усталый: каждый третий врач вынужден подрабатывать, почти у половины рабочий день в среднем длится от 10 — 12 часов, а то и целые сутки (!). Да, нервный: 94 человека из 100 сталкивались с агрессией, и хорошо еще, если пациенты «платили» грубостью или высокомерием — на четыре процента респондентов поднимали руку. Да, безучастный: доктора не ценят, и он все ниже ценит дело своей жизни. По семибалльной шкале большинство оценивает престиж самой благородной профессии ниже 4 баллов. И в такой ситуации, видимо, нечего удивляться самой шокирующей цифре: лишь четверть врачей пожелали бы своим детям такой же участи...
Пять сторон одной проблемы
Как ни крути, получается целый клубок проблем. И его не распутать, потянув лишь за одну ниточку. Дмитрий Пиневич, допустим, считает, что, как и каждый серьезный вопрос, этот тоже надо рассматривать по меньшей мере с пяти сторон. Самое простое решение — резко увеличить набор в вузы. Что уже и сделано: в нынешнем году медицинские вузы на 28 процентов увеличили прием «на бюджет». Можно спорить, как это скажется на уровне образования, одно бесспорно уже сейчас: если молодому доктору не захочется на первом рабочем месте остаться, то эффект будет приблизительно таким же, как если бы мы упорно наполняли водой прохудившуюся бочку. То есть близким к нулю. «Приход» равен «расходу» — сплошь и рядом в поликлиниках такая ситуация. А чем же зацепить врача, кроме административных рычагов?
«Во–первых, профессиональной мотивацией: он должен видеть перспективу, — считает Дмитрий Пиневич. — Второй момент — жилье. Хотя минские медики за 5 лет получили около 600 квартир, это не снимает вопроса служебного жилья. Теоретически получить его можно, но на практике процедура сложна чрезвычайно! Вот мы сейчас планируем построить общежития семейного типа для работников поликлиник. Механизм на первый взгляд простой: 1–комнатная квартира предоставляется на 10 лет, если человек обязуется отработать этот срок по месту распределения. Но есть нюанс: если молодая семья обзаведется ребенком, то никто не сможет их выселить даже в случае нарушения договоренности. Значит, надо менять жилищное законодательство?» Нюансов, как выясняется, вообще тьма. Казалось бы, давайте освободим врача от бумаготворчества типа медосмотров (это как–никак минус 15 процентов работы), но тогда пострадает пациент: на него обрушится вся полнота ответственности. Ведь он априори будет «годен» ко всему! Давайте по примеру стран Евросоюза наделим человека правом в эпидемию гриппа отлеживаться до 5 дней без всякого больничного — это ударит по нанимателю, потому что слишком многие сотрудники подумают: вот «лафа»! Давайте затормозим отток врачей в коммерческие структуры, заявив, что там могут работать специалисты только с 1–й и высшей категорией (читай — с рабочим стажем примерно в 10 лет), молодые медики первыми же возмутятся...
Что самое парадоксальное, на кадровый дефицит жалуются повсеместно, кроме разве что США (там, впрочем, других жалоб хватает). Литовские врачи уезжают в Польшу, польские — в Германию, немецкие — в Испанию... Новое поколение наших врачей, для которого английский — не проблема, тоже может втянуться в этот круговорот. Ведь самая благородная профессия совсем не отменяет естественного стремления все лучше устраивать свою жизнь. Эксперты говорят уже о «всеобщем кризисе здравоохранения». Системе и пациенту выгодно одно, врачу — другое. Врач мечется. Пациент негодует. Система ищет компромиссы. Многие из возможных «ниточек», которые сейчас предлагаются, для нас пока совсем непривычные. Допустим, отчисляй наниматели в фонд социального страхования сумму в зависимости от уровня заболеваемости в коллективе — глядишь, и окна бы в офисе поменяли, и абонементы в бассейн закупили. Но, похоже, это уже данность: пресловутая кадровая брешь затянется лишь тогда, когда включатся совершенно разные рычаги. Административный, экономический, социальный. Ну и, само собой, механизм человеческих взаимоотношений. Не штатная единица, не винтик в системе, а человек со своими обидами уходит от нас, пациентов.
Справка «СБ»
По данным Белорусского профсоюза работников здравоохранения, в первый же год по окончании отработки по распределению увольняется более 30% врачей, а в некоторых учреждениях и районах этот показатель в 2 — 3 раза (!) хуже. Отсутствие жилья на новом месте — одна из самых актуальных проблем, а его на 1 октября не имело более 43% выпускников медицинских вузов.
