“Теоретическая ложь непременно ведет к практическому вреду”. Эти слова Чернышевского Василий Корж записал в толстую тетрадь с кожаным переплетом, захваченную вместе с боевыми трофеями в первом партизанском бою Великой Отечественной, когда его отряд в восьмой день войны напал на вражескую колонну. Выводом великого мыслителя Василий Захарович руководствовался всю жизнь, из-за чего испытал немало невзгод, душевных травм, расплачивался карьерным ростом...
Характер Коржа проявился еще в юношеские годы, когда после Рижского мирного договора его деревня Хоростово (сейчас это Солигорский район) отошла к Польше. Призыв в армию. Командиры — исключительно поляки, рядовые — белорусы, украинцы. “Панове” просто изгалялись над “кацап-большевиками”: заставляли выполнять самые тяжелые, грязные работы, бегать на четвереньках, лаять. Как-то командир просто так ударил Василия по лицу. Ответный удар был такой силы, что обидчик оказался на полу. А Корж — под арестом... Вскоре он сбежал из казармы. Много дней ехал зайцем в поездах, по лесам и болотам добирался до Хоростово. Нашел партизанский отряд Кирилла Орловского.
После нескольких блестяще проведенных операций Орловский взял его в свои заместители. Позже, проанализировав три года совместной борьбы и испытаний, Кирилл Прокофьевич напишет: “На протяжении восьмилетней организационной и боевой работы в глубоком тылу противника я встречал много командиров партизанских отрядов, но не встречал такого командира, бойца и товарища, которым является Василий Захарович Корж...”
Потом Корж работал председателем колхоза. Окончил спецкурсы ОГПУ. Уехал в Испанию, став на время “товарищем Пабло”, — обучал бойцов интербригад основам партизанской борьбы. Не раз лично водил республиканцев в бой. Когда воевавший там же Кирилл Орловский оказался в окружении, Василий Захарович возглавил группу партизан, разорвал кольцо франкистов. И на своих плечах вынес из боя тяжелораненого боевого друга.
Мужество, находчивость Коржа отмечали не только испанцы, но и руководство СССР. Василий Захарович был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, а еще — именными часами и путевкой в крымский санаторий. Но вместо него попал в тюрьму родного НКВД. Шел 1938 год. Почти месяц его заставляли признаться, что он — польский шпион. Корж все отрицал. Выбраться из тюрьмы ему помог Кирилл Орловский, поднявший на ноги всех знакомых чекистов. На время Василий Захарович уехал подальше от недругов — стал директором совхоза в Краснодарском крае.
Вернувшись в родную Беларусь, возглавил финансовый сектор Пинского обкома партии. Узнав о нападении фашистской Германии, Корж в первый же день войны сказал первому секретарю обкома, что надо создавать партизанские отряды. В ответ услышал категорическое нет, мол, это попахивает паникерством. Наконец разрешили набрать отряд под личную ответственность, но “истребительный” — для борьбы с возможным вражеским десантом.
За четыре дня Василий Захарович набрал три группы по два десятка бойцов в каждой. И уже 28 июня на дороге Пинск — Логишин они уничтожили два танка, захватили трофеи.
4 июля Василий Корж, организовав засаду, уничтожил около 20 гитлеровцев. Вскоре отряд вырос в бригаду. Потом семь бригад, общим количеством почти в 15 тысяч бойцов, объединились в партизанское соединение. В восьми районах была восстановлена советская власть.
Героем Советского Союза Корж стал уже после освобождения Беларуси, хотя некоторым партизанам это звание было присвоено еще в августе сорок первого. Дело в том, что Василий Захарович не торопился выполнять непродуманные указания, не требовал победы любой ценой, берег партизан и мирных жителей. Позицию Коржа разделяли не все его коллеги.
На склоне своих лет бывший начальник Центрального штаба партизанского движения Пантелеймон Понамаренко признался одному из соратников Василия Захаровича: “Уношу в могилу свою вину перед Коржом. Если бы ты почитал, что писали в шифровках о нем известные тебе партийные товарищи... Выставляли чуть ли не анархистом, белорусским батькой Махно. Моя вина — поверил наветам высокопоставленных клеветников”.
Памятник В.З. Коржу в Солигорске.
Обостренное чувство справедливости сказалось и на отношениях Василия Коржа с первым секретарем Минского подпольного обкома партии Василием Козловым, направленным в тыл врага для организации партизанской борьбы.
С шестью соратниками он осел в глухих лесах Любанского района. В октябре 1941 года Корж, в подчинении которого было уже два отряда, встретился с Козловым, предложил совершить большой совместный рейд по тылам противника. Секретарь обкома идею не поддержал. На том и разошлись.
В начале сорок второго Василий Корж решил восстановить контакт с подпольным обкомом. Послал группу партизан на подводах. Вот как описывает он в своем дневнике встречу: “Когда члены “семерки” прибыли к нам в штаб, выглядели они далеко не по-боевому: все были нечесаны, небриты, а длинные их бороды стали похожи на апостольские. Чувствовали они себя, с обострившимися заболеваниями, довольно неважно... Наши ребята стригли, брили и приводили всех их в божеский вид. Вот с того момента “семерка”, собственно, и начала общаться с партизанами. А это был уже февраль 1942 года...”
Позже, когда Козлов уже был Председателем Верховного Совета БССР и написал книгу “Люди особого склада”, в которой период становления партизанского движения на Минщине отобразил в более выгодном для себя свете, Корж направит ему, а также первому секретарю ЦК КП(б) гневное письмо: “Ко мне заходит очень много наших боевых друзей-партизан, рядовых и командиров, которые знают хорошо вас и меня и говорят прямо в глаза: “Сильно заврался Василий Иванович в своей книге, пользуясь своим служебным положением. Это нехорошо, вредно”. Вы душевно обижаете не только меня, Вы обижаете тех боевых партизан, членов партии, комсомольцев и беспартийных, которыми я руководил, — это около 15 тысяч человек... Вас захлестывает стремление к славе? Так берите ее, свою, заслуженную славу!”
В годы, когда главная роль в организации всенародного сопротивления в тылу врага отводилась исключительно партии, генерал Корж написал и самому Сталину: “В это тяжелое для партизан время, особенно 1941 года, когда нужны были люди, организаторы, руководители, командиры, специалисты, знающие свое партизанское дело, то, к большому сожалению, этих людей не было. Если и были кое-где партийные товарищи, которые были посланы после Ваших указаний для организации партизанского движения, то эти люди не были подготовлены к партизанской борьбе, они боялись своей тени, они не знали, куда им притулиться, откуда что начать, и зачастую в большинстве своем погибали, а то и совсем попрятались, никакой деятельности среди народа не ведя...”
Только правдоруб Корж мог написать генералу, первому секретарю Пинского обкома партии А. Клещеву, с которым у него не раз пересекались жизненные и боевые пути: “У нас с тобой, Алексей, мундиры одинаковые. Но я-то свой заслужил после долголетней борьбы с врагом за советскую власть, после неоднократного выполнения боевых заданий... А вот ты за год пребывания (1943—1944) на “боевых позициях” в тыловой гостинице “Москва” “хорошо оформился” — генерал, герой, секретарь обкома. Правда, фрица живого, на мушке, по которому стрелять надо, Алексей Ефимович, ты по-настоящему так и не видел...”
Такая позиция Василия Коржа нравилась далеко не всем. Пик его карьерного роста — заместитель министра лесного хозяйства БССР, хотя многие бывшие партизаны руководили областями, занимали высокие должности в республиканских партийных, государственных органах. А ушел на пенсию первый партизан Великой Отечественной с должности председателя колхоза.
infong@sb.by
