Правда, только правда, и ничего, кроме литературы

Вымысел и правда в искусстве... Сколько споров о том магическом кристалле, через который художник созерцает мир! В какие-то времена поэты имели право писать только о богах и героях, в какие-то считалось, что обязанность творца - копировать жизнь.

Говорят, истина лежит между противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема.

Это не мои слова - Гете. Он-то, придумавший Фауста, знал цену творческому воображению...

Марк Твен, кстати, говорил, что правда необычнее вымысла, потому что вымысел обязан быть правдоподобным, а правда - нет. Художник занимается "алхимией слова". Разве не реальны для нас Василь и Ганна из "Людей на болоте" Ивана Мележа, Петрок и Степанида из "Знака беды" Василя Быкова? Да более реальны, чем герои иных документальных очерков!

Но насколько допустим вымысел в литературе, особенно в той, которая "завязана" на реальных исторических событиях, задевает реальных людей, где есть "привязка" в пространстве и времени? Где кончается фантазия и начинается фальсификация? Можно ли поверять художественное произведение исторической логикой?

Согласитесь, есть где развернуться дискуссии... Тем более сегодня у нас конкретный предлог для разговора - наш читатель из Бреста Болеслав Иосифович Камейша прочитал роман писателя Генриха Далидовича "Заходники", удостоенный в 1996 году Государственной премии. Действие романа происходит в Ивенецком районе Барановичской области с июля 1944 года до начала 50-х. События, описываемые в романе, близки Болеславу Иосифовичу, и он решил поведать, чему был свидетелем сам. Мы также попросили рассказать о создании романа "Заходники", о его "историческом фоне" писателя Генриха Далидовича.

Карикатура - не творчество

Недавно попал мне в руки (может, и поздновато!) роман Генриха Далидовича "Заходники" ("Неман N 9 за 1993 год). Поскольку речь там идет о событиях, к которым я причастен, хочу поделиться своими собственными воспоминаниями.

23 июня 1941 года я сдал последний экзамен за курс Минского педагогического училища. Однако вместо выпускного вечера пришлось спасаться из горящего Минска. Вернулся домой. Моя родина - небольшая деревенька, окруженная лесом, западнее шоссейной дороги Минск - Столбцы. Кругом горы брошенного отступившими частями Красной Армии оружия, амуниции. В деревню все чаще стали наведываться оставшиеся в лесу бойцы и командиры. Небольшая группа моих ровесников, а было нам по 15 - 17 лет, снабжала их оружием, едой, одеждой. К осени того же 1941-го эта группа стала составной частью Дзержинского комсомольско-молодежного подполья. Когда в конце 1942 года над подпольщиками начали сгущаться тучи, я стал партизаном отряда "Большевик" бригады имени Сталина Барановичского соединения. Воевал...

После партизанского парада в Минске 14 июля 1944 года из бригады им. Сталина был составлен отряд численностью около 100 человек и направлен в Ивенецкий район. Многие десятки деревень, сотни хуторов, особенно примыкавшие или находившиеся в пуще, были сожжены, а тысячи их жителей расстреляны или угнаны в Германию. Наша задача - восстановление органов советской власти и народного хозяйства, нормальной жизни в районе. Первым секретарем райкома партии стал Гапеев Е.Д., бывший партизан, член Барановичского подпольного обкома партии. Секретарем райкома партии назначили И.Гриневича, демобилизованного майора, белоруса, очень порядочного человека и умного руководителя. Председателями сельских Советов, как правило, были местные активисты: в Хотове - Савицкий, в Рубежевичах - Садовский, в Падневичах - Ахрем, в Больших Новиках - местный житель, храбрый партизан Соза, усадьбу которого весной 1944 года сожгли "легионеры". А по роману районом управляли невесть откуда взявшиеся Уладаров, Куроглядов, Курлов, их помощники Клопиков, Науменков и др.

Кстати, не считаю большой художественной удачей, когда автор для того, чтобы вызвать соответствующие эмоции у читателя, наделяет героев "говорящими фамилиями": "куроглядов", "клопиков" и т.п. Дурное дело не хитрое. Такой подход мне кажется примитивным. Это у Салтыкова-Щедрина было оправдано, а тут... Конъюнктурой попахивает. Я понимаю, что роман писался в начале 90-х, когда приветствовалась подобная "трактовка темы". Но карикатура не заменит художественный образ.

Я был определен в систему народного образования школьным инспектором. А в 1945 году на районной конференции меня избирают секретарем райкома комсомола. Было очень трудно, ставились подчас почти невыполнимые задачи. Особенно подписка на крайне непопулярный государственный заем. Причем нужно было не только подписать на определенную сумму, но и собрать процент этой суммы наличными. А где крестьянин тогда мог добыть деньги? Очень тяжело шло выполнение планов сдачи зерна и других сельскохозяйственных культур, сбор налогов, в частности, так называемого "холостяцкого", особенно если это касалось бездетных женщин, незамужних девушек, вдов. И все это осуществлялось при нарастающей активизации так называемых "лесовиков".

В июле 1944 года партизаны вышли из пущи. Вот там и нашли укрытие бывшие полицаи, немецкие прислужники, просто бандиты и грабители. И еще бывшие "легионеры", а точнее, бойцы и офицеры Армии Краевой (АК). Советские партизанские отряды были многонациональны, в их рядах имелось немало и поляков. Однако летом 1943 года по чьей-то команде было сформировано несколько польских национальных отрядов, которые первоначально также стояли в пуще. Даже была проведена одна совместная с нами операция по разгрому гарнизона в Ивенце. Но в начале зимы 1943 года "аковцы" наносят нам внезапный удар в спину - они расстреляли штабы нескольких партизанских отрядов, расположенных на отдыхе в припущанских деревнях.

Под началом офицера АК Наркевича был сформирован отряд численностью в 600 - 700 человек (по партизанской терминологии - "легионеров"), который начал настоящую охоту на небольшие группы партизан, выходивших или возвращавшихся в пущу. На словах АК была против Советов и немцев, но направили они оружие только против советских партизан. Оккупантов такой поворот событий устраивал, они стали снабжать "легионеров" оружием, разместили их вокруг Ивенца - в деревнях Старинки, Гилики, Серкули, чем защитились от возможного нападения партизан.

Что касается "спецгрупп НКВД", о которых упоминает в книге Г.Далидович... На базе нашего отряда находилась группа специально подготовленных и заброшенных из-за фронта антифашистов из немцев-пленных (Г.Барс и др.), которая очень эффективно действовала на территории Дзержинского района. А вот под видом партизан, чтобы вызвать враждебное отношение к ним местного населения, грабили, убивали переодетые полицаи, каратели, просто бандиты и грабители. Так, весной 1944 года в имении Микуличи возле Рубежевичей перед строем отряда по приговору партизанского трибунала были расстреляны два таких "партизана".

Первый колхоз в районе был создан в 1946 году на базе крупного имения в деревне Старинки ("Искра"). Но никакого силового нажима на крестьян с целью создания колхозов не было. Решение о коллективизации было принято в Минске где-то в году 1950-м.

Мне и сегодня неясен смысл и необходимость исполнения одного указания, полученного "сверху". 1946 год. Выборы в Верховный Совет СССР - первые после войны. Закреплен я за сельским Советом Больших Новиков. Несу полную ответственность за все - начиная от агитационно-пропагандистской работы до составления списков избирателей и обеспечения 100-процентного голосования. Целыми днями выступаю, разъясняю, советую, требую... И вдруг, за несколько дней до дня выборов, распоряжение: убрать из списков избирателей тех, кто подал заявления, записался на выезд в Польшу. А таких оказалось из полутора тысяч больше тысячи. И что тут началось! Сразу же поползли слухи: раз не разрешают голосовать, значит, повезут в Сибирь и т.д. Паника настоящая. Просьбы, слезы: не выкидывай из избирательных списков. Но никакой продажи отъезжавшими в Польшу своих усадеб, как в романе, не было.

Не могу согласиться с тем, как Г.Далидович описывает некоторые события. Главный герой романа - председатель сельсовета Куроглядов, человек приезжий, грубый... Конечно, время было не очень деликатное, но поверьте, откровенного хамства не было - вышестоящие партийные органы, получив сигнал, быстро ставили зарвавшихся начальников на место.

Добавлю, что в реальности во всех сельских Советах, крупных деревнях были уже комсомольские организации. На кладбище возле Ивенца покоятся останки моих товарищей и друзей, погибших в то уже далекое время от бандитских пуль. Это секретарь райкома партии Борисевич, заместитель председателя райисполкома Дощечко, директор Хотовской школы Неделько, председатели нескольких сельских Советов, местные активисты. Работа в Ивенецком районе, рядом с Налибокской пущей, прибежищем всякой бандитской нечисти, была в то время своеобразным подвигом. И там не было и не могло быть места ни Уладаровым, ни Куроглядовым...И если писать о событиях того времени, так только объективно, правду и только правду. По-иному, искаженно - это искажение истории нашей, оскорбление памяти тех, кто тогда отдавал все силы работе и пал от рук бандитов. Они, эти люди из недавнего прошлого, достойны того, чтобы их имена вспоминали добрым словом.

Болеслав КАМЕЙША, инвалид Великой Отечественной войны, кандидат исторических наук. Брест.