Наверное, уже многие знают о личной инфляции. У каждого она своя, в зависимости от структуры персональной потребительской корзины. Соответственно, инфляцию с дефляцией каждый ощущает со своими нюансами. Но есть некие универсальные маячки, маркеры, на которые ориентируются если не все, то многие. В Беларуси сложилось исторически, что цены на топливо являются неким агрегированным индикатором не только ценовой, но и в целом экономической стабильности. Даже «безлошадные» потребители исподволь наблюдают за стоимостью бензина. Ведь топливо влияет на себестоимость пассажирского транспорта — а это социально-значимая услуга. На тарифы грузоперевозок, а они потом закладываются в розничную цену товаров.
Несомненно, в экономике многие процессы взаимосвязаны и переплетены хитрыми причинно-следственными связями. Некоторые даже неочевидны и на первый взгляд неразличимы. Бесспорно, как на любой ресурс, цены на топливо влияют на другие сферы деятельности. Правда, это воздействие иной раз преувеличено. Не столько экономистами, сколько субъектами хозяйствования, которые нередко объясняют рост своих цен подорожанием тех или иных составляющих. И топливо является самым известным и понятным для населения ресурсом. Наверное, многим приходилось слышать в разных торговых точках и сервисных компаниях, мол, пересматриваем свои цены. Все дорожает. И обязательно ввернут про топливо. Хотя иной раз думаешь: а причем топливо к себестоимости услуг парикмахерской или фитнес-центра?
Но такова традиция. Более чувствительно все реагировали только на изменение валютного курса. Правда, в последнее время этот индикатор стал терять свое значение. Словом, есть ли прямая логика или нет, как и экономическое обоснование, но психологически цены на АЗС являются определенным триггером. И для производителей, и для поставщиков, и для покупателей. Одни находят повод покрутить ценник — улучшить свои финансовые результаты всегда приятно. А потребители считают это справедливым. И соглашаются платить. Так работают инфляционные ожидания на практике. И именно таким образом они трансформируются через определенный лаг в реальные цены и реальную же инфляцию.
Да, потребитель голосует кошельком. И покупатели — люди не глупые, способны во многом разобраться. Но в том-то и загвоздка, что рынок не является саморегулирующим механизмом. На него в значительной степени действуют разные психологические факторы. И многие участники рынка научились если не управлять ими, то их использовать. Конечно, когда мы берем с полки товар, то ориентируемся на возможности своего кошелька. Но также смотрим и на справедливость цены. Скажем, все мы понимаем, что мороженое в парке на лотке может стоить несколько дороже, чем в дискаунтере. И за свое удобство (не бежать же в магазин из парка) готовы платить некую дополнительную маржу. Но если она будет измеряться кратными цифрами, то большинство просто сочтут такой бизнес несправедливым и не будут платить. Даже обладая финансовой возможностью. В Минске неоднократно пытались сделать рестораны с авторскими бургерами: красивыми, сочными и дорогими. Таких заведений в англо-саксонском мире — уйма. А у нас концепция не работает. Не хотят люди за бутерброд платить 20–25 рублей. Даже если булка элитная, а говядина мраморная. Не считают гурманы цену справедливой и не платят. А вот за какие-нибудь устрицы могут выложить денег в несколько раз больше. Считают справедливой такую высокую стоимость за это заморское блюдо. Хотя если покопаться в себестоимости, все может выглядеть не столь уж и однозначно.
В этом и кроется корень инфляционных ожиданий: потребитель соглашается со справедливостью подорожания. И не реагирует кошельком. Теперь можно смело требовать скидки у продавцов: курс рубля ведет себя спокойно, цены на топливо снижаются… На самом деле, хороший повод для всех участников рынка задуматься о дисконте для нас, любимых потребителей. Чтобы мы продолжали голосовать кошельком.
volchkov@sb.by
