О своем, чужом и красотеВ романе российского писателя Михаила Анчарова, апологета соцромантики, есть любопытный диалог.
— Ты знаешь, что значит по–испански «пресентале эль пасапорте»?
— Нет, — говорю.
— «Предъявите паспорт». А как звучит?!
Вспомнилась мне эта цитата, когда я ранним утром рассматривала надпись на маечке милой девушки, явно студентки, которая вместе со мной «доставлялась» к месту дневной страды посредством общественного транспорта. Золотом по черному значилось: «Плохая девчонка с хорошим темпераментом» (в переводе с английского на русский). Что–то подсказывало мне, что обладательница маечки не особо вникала в смысл своей «вывески», когда выбирала обновку. Главное — красиво! Ино–странно! «Пресентале эль пасапорте!»
Увы, восхищение непонятными чужими словами — явление, не сегодня возникшее. Зато слова, натуральным образом образовавшиеся в языке наших предков, как в земных разломах образуются драгоценные кристаллы, иным кажутся смешными: «Дря–аники!» «Цы–ру–льня»!.. Слова «пицца» или «суши» почему–то не вызывают смеха. Помню, как я ходила по Праге и некоторое время улыбалась надписям «Дивадло», то бишь театр. Потом осталась только зависть — сколько здесь их, этих «дивадл»! И в каждом — национальный колорит, и каждый именно этим интересен заезжим гостям...
Как воспитать, создать в себе камертон, позволяющий определять эстетическую ценность? Пару лет назад молодежный авангардный альманах «Тэксты» пошел на своеобразный эксперимент. Среди произведений авторов, изощряющихся в разной степени «шызарэалiзме», были напечатаны стихотворения настоящего душевнобольного. Когда–то его бросила девушка, а он в это время сдавал экзамены в университет. И на последнем экзамене «сломался». С тех пор — лечебница, лекарства... Так вот, стихотворения этого человека (по признаниям самих составителей сборника) от стихотворений других авторов не отличаются. Что, возможно, свидетельствует о том, что искусство не нужно пытаться понять. Это утверждал и создатель теории «жестокого театра», сюрреалист, постмодернист (и как там его еще называют) Антонен Арто. Сам он под конец жизни попал в психиатрическую клинику, где придумал никому не известный язык, на котором писал свои произведения, — разумеется, они также стали предметом изучения и истолкования... Так и вспоминается известный исторический анекдот о юродивом Митьке из Калужской губернии позапрошлого века, лишенном членораздельной речи. Один мещанин по имени Елпидифор объявил, что ему ниспослан дар понимать Митькину речь, и с тех пор посыпались пророчества. За определенную мзду, разумеется... Пока на приеме у царя Елпидифор явно невпопад не перевел одно из мычаний подопечного как просьбу подать чаю с вареньем...
И отправили самозванного переводчика вместе с прорицателем назад в деревню.
Елпидифоры нынче не просто размножились, это уже обычное явление. Как и употребление одеколона «Хьюго Босс». Более того, уже неловко не быть таким Елпидифором и не пытаться истолковать невнятную речь современного искусства во всех его течениях и растечениях. И вот очередное «Презентале эль пасапорте» превращается в переводе «знатока» в романтическую поэму или в жестокий «хоррор», или в откровенную эротику...
Жорсткая проза хаваецца
за бляскам фальшывай знешнасцi,
у падачках, што кiдаюць сп’яну
ў паўлiнавай сваёй фанабэрыстасцi.
Как, по–вашему, это чьи стихи? Профессионала? Графомана? Вряд ли вы угадали... Это текст упоминавшегося выше пациента «Новинок». Вот вам и наглядный пример зыбкости критериев и границ...
Но они все же есть! Даже в... песочнице. По наблюдениям социологов, малыши, откликающиеся на имя типа Мариэтта, Лаура, Снежана, Луис–Альберто, — из семей невысокого социального и образовательного положения. Интеллектуалы нарекают детей Глебами, Алесями, Аннами, Ильями...
Насчет интеллекта личностей, дающих названия кафе, магазинам и парикмахерским, меня давно уже гложут сомнения. Всевозможные паласы, монреали, монмартры, альцесты, эвелины, орионы, версали гламуризируют пространство вокруг нас со скоростью распространения вируса гриппа. Причем чем провинциальнее город, тем «монмартристее» вывески. А между тем альтернатива есть. Как–то поэт Леонид Дранько–Майсюк предложил во время пребывания на литературной тусовке в Логойске назвать очередное кафе, которое откроется в городе, «Пан Быковский». Это, как известно, персонаж комедии «Павлинка», написанной Янкой Купалой как раз там, на Логойщине. От одного названия уже идет креатив... Колорит интерьера, меню...
Но ведь очередная «Орхидея» или «Аморе» красивше! Какая разница, что в очередной раз испытаешь стыд перед иностранным гостем, который хочет погрузиться в национальный колорит в центре столицы?.. Или мы, находясь в центре Европы, по–прежнему будем продолжать отряхать с себя прах «провинциального происхождения», удивляя мир, в котором учатся уважительно относиться к самобытности и ценить каждую культуру? Пресентале эль пасапорте, господа...
