Вот уже двадцать лет белорусская молодежь поет нескладную, но душевную песню про далекий Афганистан – про паренька, вернувшегося домой в «солдатском цинковом гробу», и про его любимую, которая не слишком убивалась по этому поводу. И мне всегда казалось несправедливым, что нет ни одной песни про девушку, которая ждала, писала письма и не бросила своего воина, вернувшегося домой больным и израненным. В честь Дня памяти воинов-интернационалистов, который отмечается 15 февраля, мы решили познакомить вас с двумя такими женщинами, которые больше чем кто-либо достойны нашего уважения и внимания.
«После войны мы с мужем как будто познакомились заново»
.jpg "Александр Рачко с женой Татьяной и дочерью Машей. фото")
«Ну и где ваш абонент? – спросила одна телефонистка у другой, устав висеть на линии. – Почему не идет?» – «Он не идет, он едет», – многозначительно ответила вторая. И Татьяна Рачко, и без того напуганная неожиданным звонком мужа-афганца, едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Ей почему-то сразу представился подбитый подшипниками отрезок доски, вроде тех, на которых раньше рассекали «самовары» – солдаты Великой Отечественной, оставшиеся без рук и ног. «Я очень боялась увидеть мужа на коляске, – вспоминает Татьяна. – И всю дорогу от Оренбурга до Минска, куда мужа перебросили самолетом из зоны боевых действий, думала: «Пусть бы я приехала, а он лежал на кровати» – почему-то мне казалось, что так будет легче…» Но легче не было: она не смогла сдержать слез, когда впервые увидела мужа под больничной простыней, из-под которой одна нога выглядывала, а другая – нет. И когда учила его, здоровяка, дипломированного летчика, делать первый шаг. Да и сейчас Татьяна украдкой вытирает глаза, когда любимый супруг заводит речь об Афгане…
Александр Рачко, коренной оренбуржец, выпускник Саратовского военного училища, пробыл на войне полгода: летал на вертолете – прикрывал коллег, доставлявших в горы продукты и боеприпасы. Когда в один из рейсов его подбили, он смог катапультироваться, хотя вертолетчикам этот трюк дается сложней, чем другим пилотам, – может затянуть в лопасти винта. Приземляясь, он видел, как к нему подбегают душманы – за взятого живьем советского летчика давали десять тысяч долларов, огромные деньги по тем временам. А когда те поняли, что свои друга не оставят и близко к нему не подпустят, бросили гранату, оставив парня без ноги. «Когда муж вернулся из госпиталя, сыну Жене было три года, – рассказывает Татьяна, – и он все допытывался: «Папа, а где твоя ножка?» – «Вот же она, – отшучивался муж, – просто у меня одна ножка длинная, а другая короткая». «Да? – удивлялся мальчик. – А где тогда у нее пяточка?»
Если Татьяна и Александр когда-нибудь соберут в одну книгу все свои воспоминания и бережно хранимые в семье фронтовые письма, сотни читателей смогут взглянуть на войну другими глазами. Они узнают о том, как новички каждый вечер наливали себе по стакану спирта, потому что даже самые крепкие парни, со стальными, казалось бы, нервами, мучились от жуткой бессонницы. Или о том, как, находясь в кабульском госпитале, Александр выронил из кармана ленту с православными молитвами, а медсестры самолетом передали ее в Минск – понимали, что для него это важно. Александр верит, что этот лоскуток ткани, на котором уже не разобрать ни буквы, спас его от расправы душманов. Но все же его главный талисман – жена Татьяна, благодаря которой он быстрей привык и к новому городу, тихому и спокойному Минску, в котором было решено остаться после выписки из госпиталя, и к новому образу жизни. «На первых порах с мужем было очень непросто, – признается Татьяна. – Он стал резким, вспыльчивым, мог накинуться на любого, кто случайно бросал взгляд на его пустую штанину. Иногда мне казалось, что я не знаю этого человека – после войны мы как будто заново познакомились. Спрашиваете, где брала терпение? Да просто любовь у нас большая…»
С тех пор Александр уже давно вышел на пенсию, но, несмотря на это, он хотя бы раз в год ездит в Россию к своему афганскому другу, который заведует огромной авиационной базой, – полетать и в очередной раз удостовериться, что руки по-прежнему помнят каждый рычаг. Татьяна нашла в Минске работу по специальности и долгое время была товароведом, а сейчас увлеклась лозоплетением – заставила всю квартиру самодельными вазами и корзинками. Сыну Жене уже двадцать шесть, он отличный музыкант, играет в группе и очень любит свою сестру, маленькую Машу, которая родилась через много лет после Афгана. Одиннадцатилетняя девочка пока еще не слишком вникает в папины боевые заслуги. Но через пару лет она обязательно все поймет – и поблагодарит отца за всех нас.
«Муж так радовался, когда после бесконечных гор увидел обычное березовое полено!»
История знакомства Светланы и Олега выдержана в лучших традициях мирового кинематографа: парень ошибся телефонным номером – и уговорил разговорчивую незнакомку встретиться вечером возле кинотеатра «Салют». «Он мне тогда жутко не понравился, – вспоминает главная героиня этой истории, минчанка Светлана Койдан, – уж больно был уставшим и молчаливым. Рассказываю я об этом маме, а она вдруг говорит: «Вот за него замуж и выйдешь!» – оказывается, есть такая примета, что неудачное первое свидание приводит к долгому и счастливому замужеству».
И мама как в воду глядела: в марте ребята познакомились, а в августе уже расписались. Тот факт, что жених служил в Афганистане и был контужен, подорвавшись на мине, не смутил ни невесту, ни ее родственников. «Муж попал на войну почти сразу после Коломенского военного училища, – рассказывает Светлана, – и два года, один месяц и двадцать четыре дня корректировал огонь, выявлял вражеские огневые точки».
Благодаря рассказам мужа, обычно редким и скупым, моя собеседница не только выучила всю военную терминологию, но и по-новому взглянула на многие привычные вещи – например, на… березовое полено. «Муж рассказывал мне о том, как он радовался, когда после бесконечных голых гор увидел наконец обычное березовое полено, – говорит моя собеседница. – И лишь тогда я поняла, что поэты, воспевающие белые березки, не преувеличивают».
Благодаря воспоминаниям отца их семнадцатилетний сын Юра знает об Афгане куда больше, чем можно прочитать в школьном учебнике. Например, о том, как душманы, желая притормозить колонну советских солдат, сажали на дорогу детей, потому что знали: те обязательно остановятся. Или о том, как местные жители, услышав, что через их деревню будет проходить рота, выстилали дорогу коврами – не из высоких побуждений, а всего лишь потому, что обтоптанные изделия считаются более ценными. «А еще рядом с мужем очень интересно смотреть военные фильмы, – улыбается Светлана. – Он постоянно делает актерам замечания: «Ну кто так стреляет? Разве твой снаряд полетит?»
Помимо специальных знаний, Афган оставил Олегу в наследство быструю реакцию, и когда однажды супруги Койдан стали свидетелями аварии, Светлана еще не успела понять, что происходит, а муж уже вытаскивал из перевернутого автомобиля испуганных пассажиров. А еще со времен войны Олег не берет в рот даже вина, не говоря уже о чем-то покрепче: он видел, как быстро порой спиваются бывшие офицеры Афгана, и решил не рисковать. Олег встречается с сослуживцами на собраниях Ассоциации инвалидов войны в Афганистане, ставшей отдушиной для сотен белорусских мужчин. Они нередко выступают в школах и вузах – правда, ребят больше интересует то, какой марки у них было оружие, и почему-то никто не спрашивает, о чем они думали темными южными ночами и что писали домой… «Как это ни печально, наше общество не слишком интересуют переживания афганцев, – замечает Светлана. – Да и вспоминаем мы о них лишь один раз в год, 15 февраля, хотя они все время находятся рядом с нами…»
Виктория КРУПЕНЬКОВА, фото Дмитрия Елисеева, «ЗН», из личного архива Александра Рачко
