После тюрьмы

"Тебе, браток, свобода, как тюрьма", - эти слова зэковской песенки оказались для Бориса Мазаника пророческими. "Отмотал" он немалый срок - 13 лет. А когда наконец вышел "на свободу с чистой совестью"... ну как на стену наткнулся. Причем покрепче тюремной! Чтобы честно и праведно жить, что нужно? Ну, конечно, деньги. И Борис был полон решимости трудиться, где угодно. Но в службе занятости, куда он пришел, чтобы помогли устроиться на работу, вежливо, но прямо сказали: "С такими документами нет никаких шансов". Несколько месяцев он сам обивал пороги десятков организаций и предприятий, согласен был хоть дворником работать. Да только от бывшего зэка работодатели, как от чумы, шарахались. "Я не плачусь и не жалуюсь, но жить мне на что-то надо. На что? Неужели опять идти воровать, если законным образом на жизнь не дают заработать? Да и вообще оказалось, что для государства меня как бы и не существует - никому нет до меня дела", - написал Борис в редакцию.

У Анатолия Зиновича дела после освобождения еще хуже. В его собственную квартиру Анатолия не прописывают - бывшая жена против. А без прописки на работу не берут. Обратился Анатолий в Плещеницкий поселковый Совет с просьбой выделить материальную помощь - жить-то не за что. Отказали - "в связи с отсутствием денежных средств". Так и мыкается по чужим углам и без работы...

Дальнейший сценарий таких мытарств обычно имеет одну и ту же концовку. Как у Николая Шешелко из Калинковичского района. Он тоже вот так несколько месяцев мыкался. Пока наконец не плюнул на всю эту трудовую и законопослушную жизнь. Стащил у соседки что во дворе плохо лежало. Ну и отправился по привычному маршруту - в колонию. Ведь там ему совсем неплохо: и крыша над головой, и кормежка три раза в день. Не хочешь работать - никто и не заставляет... Кстати, по этому самому маршруту отправилось в прошлом году немало тех, кто намеревался после освобождения из мест не столь отдаленных вести законопослушную жизнь: каждое четвертое преступление совершено теми, кто уже имел судимость. К жизни на свободе они оказались не готовы. Как и свободная жизнь оказалась не готова их принять. А мы, общество, оказались не готовы им помочь вести законопослушную свободную жизнь.

Некоторые попытки, конечно, делаем. Во многих городах действуют центры социальной адаптации лиц, возвратившихся из мест лишения свободы. Центр - это, конечно, громко сказано. На самом деле это некое пристанище, где человек, освободившийся из колонии, если у него нет ни кола ни двора, ни родных, может получить койко-место и временную, до 6 месяцев, прописку. Пока, так сказать, социально не адаптируется - найдет работу, решит проблему с жильем. Вроде бы хорошее начинание. Но! В Минске, например, такой центр действует на базе печально известного в народе "обезьянника" - спецприемника-распределителя. И рассчитан на 12 (!) койко-мест. Претендентов на эти места в десятки раз больше. И конкурс на заветные "вакансии" - все равно что в престижный вуз. К тому же нужно не иметь проблем со здоровьем - в центре требуют справки из тубдиспансера, кожно-венерологического, наркологического.

В Могилеве такой центр адаптации (на 20 койко-мест) расположился на первом этаже жилого дома, что вызывает недовольство жильцов. А например, в Борисове - это просто барак-общежитие с печным отоплением, рассчитанное на 12 - 15 человек. Списанная мебель, нехитрые пожитки из "гуманитарки". Во всех центрах - строгие порядки: дежурит милиционер, жильцам запрещено появляться "дома" позже 22 - 23 часов, распивать спиртное.

Все центры адаптации - в ведении милиции. Так что она преступников ловит, содержит в тюрьмах, она же помогает освоиться на свободе. Но надо честно признать: на милиционеров бывшие зэки смотрят... ну без особой любви и надежды.

Кое-где берутся за благородное дело возвращения человека к законопослушной жизни религиозные организации. Но в них, как правило, находят пристанище и поддержку люди верующие. Организованная же общественность в лице гуманитарных фондов и прочих структур к судьбе оступившихся сограждан практически равнодушна. Лишь единицы декларируют свое внимание к бывшим заключенным.

Есть, правда, при исполкомах наблюдательные комиссии. Работают они на общественных началах - вносят в местные исполнительные и распорядительные органы предложения о формировании лимита рабочих мест для трудоустройства освободившихся из мест заключения. И наниматели не должны отказывать в этих рабочих местах. Это - теоретически. На практике же нередко получается, как у Бориса Мазаника и Анатолия Зиновича, о которых я вначале рассказала: вежливо или не очень их просто отфутболивают. И далеко не все такое испытание свободой выдерживают.

Так что, выйдя за ворота колонии, человеку приходится чаще всего самому учиться жить, точнее, выживать на свободе. А это сегодня ох как непросто!

Честно говоря, уже чувствую, как многие читатели возмущенно отбрасывают в сторону газету - нашла, мол, кого жалеть! Детей-сирот полно при живых родителях, старики бедствуют, да просто нормальные молодые люди с хорошей профессией не могут достойной работы найти, жилье купить. Так что же, вместо того чтобы решать их проблемы, с бывшими преступниками возиться, как с младенцами?! Знаете, лучше все-таки повозиться. Для нашего общего, кстати, блага. Ведь в колониях сегодня - больше 50 тысяч осужденных. Все, или почти все, они рано или поздно выходят на свободу. Эта немалая армия в специфическом тюремном мире проходит своеобразные "университеты" - как разучиться жить на свободе. С этими "знаниями", освободившись, они возвращаются в общество, в нашу с вами жизнь. И никуда нам от этого соседства не деться. Так что лучше помочь этим людям скорее забыть полученные в тюрьме "знания" и начать нормальную жизнь. Тем более если они сами этого хотят, как тот же Борис Мазаник. И милиционеры, при всем уважении к их работе, в этом не самые лучшие помощники. Так не пора ли всем нам сделать следующий шаг - в направлении, которое называют социальной реабилитацией лиц, освободившихся из мест лишения свободы?