Однажды, когда я учился во втором классе, в гостях у приятеля разбил плоскую бутылочку с одеколоном. Стекло прозрачное, а пластмассовая пробка зеленая. Цвет пробки запомнил, так как ее из–под дивана пришлось доставать. В той бутылочке был одеколон с названием «Сирень». Там и этикетка имелась — веточка сирени.
Приятель испугался, даже слезы на глазах выступили, но бодрился. Мы попытались в четыре руки следы преступления замести. Осколки стекла убрали, лужицу пахучую вытерли, пробку достали... Но запах!.. Что с этим сильным и густым запахом делать? Открыли балкон, устроили сквозняк, только зря старались, запах не исчезал, стал еще резче. Мы поняли, что нас разоблачат. Дело было в последние майские дни, перед самыми каникулами. Кто нашел выход, не помню, но идея понравилась, и мы бросились ее реализовывать. От дома до школы — совсем близко. За школой частный сектор. Мы побежали туда. Перелезли через высокий дощатый забор, испачкались, но наломали в саду сирени. Большущую охапку разделили на два веника–букета. Были там и темно–фиолетовые гроздья, как размазанные чернила, и несколько веток белой... Притащили домой, набрали в трехлитровые банки воды, воткнули наши веники, листья и гроздья немного расправили и пошли учиться в школу.
Трюк удался. Мама моего одноклассника обрадовалась, аромат двух огромных букетов был таким ярким и сильным, что забивал все остальные запахи. Она нас вечером конфетами угостила, сказала, что мы очень хорошие мальчики.
Сегодня Минск, да, уверен, и вся Беларусь, пахнет сиренью. Куда ни пойдешь, везде этот волнующий запах. Смотрю на кусты в Купаловском сквере, ощущаю аромат и думаю о живописи, о том, что ей вроде бы все подвластно, самые тонкие и прихотливые оттенки фиолетового цвета может передать. А запах — не может.
Картин с изображением сирени невероятно много. Маленькие полотна, круглые и квадратные, прямоугольные... Приди на выставку, где самодеятельные художники свои произведения продают, обязательно будет букет сирени, с крупными гроздьями, на мочало крашеное похожими. Пойди в салон, где профессионалы свои картины маслом продают, так и там букеты сирени в шикарных рамах. А сколько вышили фиолетовых конусов наши бабушки и прабабушки, как крестиком, так и гладью. В деревенских домах и сегодня эти вышивки на стенах, на покрывалах, на подушках и салфетках... Даже знаю одного серьезного мужчину, который вышивает крестиком эти пахучие цветы.
Кто–то обзовет все, связанное с изображением сирени, дешевкой, китчем, попсой... Но я воздержусь от обидных ярлыков. Да и не виновата сирень в том, что она так любима, так пахуча и к тому же доступна. Многие ее писали, рисовали, вышивали. Уверен, и через сто лет сирень будут изображать.
Но есть те, кто смог написать сирень так, что забываешь об увиденных ранее тысячах картин и рисунков. Стоишь перед холстом, прошу прощения, за рифму, как перед кустом. Да–да, в том самом саду... В том, который иногда снится. Из которого не хочется уходить. Запахи улавливаешь, цветы и листья ощущаешь, их тихий шелест слышишь. Вспоминаешь то, чего с тобой никогда не было, но, может быть, еще случится...
Самые знаменитые «портреты» сирени сделали русские художники Михаил Врубель и Петр Кончаловский. Их работы — полная противоположность.
Знаменитая «Сирень» Врубеля, написанная в 1900 году, похожа на сказку, хотя все изображенное на полотне вполне реально. Сад, сумерки, когда тени смешиваются, и огромный куст сирени. Там же девушка с большими глазами выходит из–под веток куста, нависающих над ней. Кто она? Может, существо сказочное, фантастическое. Может, у нее крылья есть? Глядишь и не понимаешь. По замыслу художника эта девушка — воплощение души сирени... Я видел, как еще в старой Третьяковской галерее, в зале, где висел этот холст, стояли зачарованные зрители. Вглядывались в мерцающие переливы красок, пытаясь понять тайну этой картины. Шептались...
Петр Кончаловский оставил более сорока полотен с изображением сирени. Она и в корзинах, стаканах, вазах, кувшинах. Ветки на подоконнике, на столе, на полу. Кусты ломятся в распахнутое окно. Мокнут под дождем у забора, шумят над дачной скамейкой. Пожалуй, самая знаменитая его работа — «Сирень в корзине. Героическая». Именно сирень Кончаловского абсолютно реалистичная и легла в основу многочисленных народных вышивок, а также всяческих поделок.
Александр Кушнер, восхищенный полотнами Петра Кончаловского, написал:
Фиолетовой, белой, лиловой,
Ледяной, голубой, бестолковой
Перед взором предстанет сирень.
Летний полдень разбит на осколки,
Острых листьев блестят треуголки,
И, как облако, стелется тень.
Сколько свежести в ветви тяжелой,
Как стараются важные пчелы,
Допотопная блещет краса!
Но вглядись в эти вспышки и блестки
Здесь уже побывал Кончаловский,
Трогал кисти и щурил глаза...
Казалось, после Врубеля и Кончаловского можно сложить кисти и не писать кусты с лиловыми цветами. Но ведь хочется, ведь сирень цветет для всех. И каждый думает, что именно он сможет увидеть что–то новое... И «черты изменчивой природы» перенести на полотно.
Многие белорусские живописцы писали и пишут сирень. Николай Залозный, Май Данциг, Борис Аракчеев, Светлана Каткова, Игорь Бархатков и многие другие...
А знаете, как определить, удался или нет художнику «портрет» сирени? Я знаю один способ. Если ощущаете исходящие от полотна невидимые волны запаха, то «портрет» получился.
Советская Белоруссия №91 (24474). Суббота, 17 мая 2014 года.
