Работы Николая Ботвинника хорошо знают и фотографы, и художники. Без них не обходятся громкие выставки. Журналы активно печатают его произведения. О том, что Николай — настоящий профессионал, красноречивее всего говорит тот факт, что у него не нашлось ни одной художественной фотографии с собственным портретом. Как он сам пошутил: «Сапожник и должен быть без сапог». Одна умная дама заметила, что Ботвинник со своим косым чубом похож на знаменитого художника Хаима Сутина. Ни много ни мало.
Мы встретились в городе в старом дворе. Сидим в беседке, а рядом носятся и галдят дети. Иногда в диктофоне их голоса заглушают наш диалог, привнося радость бытия.
— Я родился в центре Минска, на улице Интернациональной, напротив кинотеатра «Победа». Там во дворике есть дом № 13а, в нем на втором этаже без горячей воды мы и жили. Учился в 42–й школе, совсем близко. Сегодня в ней гимназия. От моей школы только стены и остались. Папа у меня белорусский историк, он книги писал, а мама работала экономистом на заводе «Интеграл». К маме, она уже старенькая, каждый день хожу, а отец умер, — сказал Николай и посмотрел в небо, а потом — на мой зонтик.
— Расскажи, как ты фотографом стал.
— Дома было два отцовских аппарата. Лет в десять я зарядил пленку в кассету при красном свете. В итоге получил картины Малевича. Потом научился и даже мог печатать с закрытыми глазами.
— Как думаешь, современная цифровая техника повлияла на фотографию?— Без сомнений, но не в лучшую сторону. С доступностью аппаратуры изменилось отношение к процессу. Очень много мусора и непродуманных снимков. Девяносто девять процентов даже не думают о том, что и зачем они делают. Считаю, что фотография начинается с техники. Раньше и химию надо было знать, чтобы реактивы готовить. Во дворе у нас находился салон «Фотография», и мастер, там работавший, научил меня печатать цветные снимки. Мне тогда лет четырнадцать было. А так как я продолжаю снимать на пленку, то проявляю сам. Делаю преимущественно черно–белые снимки. Аппарат широкопленочный, и пластика кадра у него своеобразная.
Но знаешь, я теперь снимаю телефоном. И даже хочу выставку сделать. Но я никогда не коллекционировал камеры, не заморачивался на технике. Да и к тому же мне не каждый аппарат подходит, так как я — левша.
— Снайпер бы из тебя не получился.
— Как раз наоборот, я — кандидат в мастера спорта. Прицеливаюсь правым глазом, а снимаю только левым.
— Николай, как стать фотографом?
— Призвание надо иметь. Я даю свою камеру в руки художнику, а он видит по–другому. Хороший фотограф снимает так, чтобы потом не кадрировать. Свой проект «Бегущие по лезвию бритвы» я снимал старой камерой.
— Вот скажи, а можно банальным телефоном сделать хорошую фотографию? Не сенсационную, когда тебе повезло оказаться в нужном месте в нужное время, а художественную?
— Можно. Я тебе покажу свои снимки, и сам увидишь. Но после нажатия на кнопку работа не заканчивается, ведь еще предстоит обработать изображение, отредактировать его.
— На твой взгляд, хороших фотографов в Минске стало больше?
— А хороших художников много? Единицы. Так и фотографов.
— Наверняка большинство любителей снимают лишь с той целью, чтобы сохранить мгновение, а потом любоваться, детям–внукам показывать. Ведь сейчас в компьютере можно хранить миллионы снимков. Удобно, согласись?
— Если бы... Те, кто фотографирует, хотят показать свое творчество как можно большему количеству людей. Они устраивают выставки. Иногда спрашивают у меня мнение о своем творчестве. А мне хочется взять их дорогущую камеру с дорогущим объективом и трахнуть по башке. Каждый должен заниматься своим делом, а словами их не отговоришь. К сожалению, сегодня все решают деньги.
— А как надо учить человека фотографии?
— Начинать с пленки. Это приучает к ответственному отношению к каждому кадру. Я стараюсь не делать больше двух дублей. Недавно смотрел с детьми фильм «Айболит–66». Там есть замечательная фраза: «Слишком широкие возможности тебя погубят!» Это я про современную цифровую технику. У меня была группа учеников, но когда они услышали про пленку, то их стало вдвое меньше. Начали снимать, работать, думать, и осталось желающих учиться фотографии только двое. Они остались в профессии и сейчас хорошо снимают.
— Что ты любишь снимать?
— Портрет. Хотя это самое сложное... Человек меняется ежесекундно.
— А ты свадьбы снимаешь? Выступаешь в качестве креативного фотографа?
— Свадьбы, похороны и другие семейные события не снимаю. Когда–то давно попробовал, но почувствовал, что теряю себя... И дело, скорее, не в эстетике, а в энергетике, в которую попадаешь. Можно в свадебном жанре делать яркие работы, но только заказчик должен быть другой, тот, который понимает. Как–то для друзей снял. Но я сделал из свадьбы цирк, и на меня обиделись, хотя получилось выразительно. Люди хотят выглядеть лучше, чем они есть. Весной в Гомеле у меня была выставка. Я снимал гомельских женщин. Долго думал над эстетикой, над тем, как все это сделать. Хотел сделать контрастные и модные фотографии, а потом передумал и заретушировал все портреты. Первый раз у меня такое случилось, пришел на открытие, а все портреты куплены. Все заказчицы–управленцы остались довольны.— Николай, что останется от нашего времени, какими нас увидят потомки лет через пятьдесят? Красивыми, припудренными, отретушированными или контрастными, черно–белыми?
— Боюсь, что о нас будут судить по работам этих самых «креативных фотографов», по свадьбам и прочим торжествам. Художники сегодня идут за заказчиком, вынуждены идти, иначе можно остаться голодным.
На площадке шумели дети, поглядывали на двух взрослых, с увлечением рассматривающих фотографии в смартфоне и спорящих об оптике, о монохромности и цвете, о том, как оформить выставку картинок из инстаграм, и о том, кому это может быть интересно.
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия №134 (24517). Пятница 18 июля 2014 года.
