Офицер Юрий Мельник организовал в Минске ночлежку для нищих

Иваныч — так по-братски называют своего благодетеля маргиналы, ведь он с ними возится едва ли не круглосуточно. 

— Странный, — усмехается знакомая Юрия Татьяна. — Подбирает на улице наркоманов, алкоголиков, душевнобольных, бывших заключенных. Перевозит их, грязных и смрадных, на машине в свой приют. Моет, кормит, одевает, занимает. Чудак да и только!

Мой сопровождающий в эту богадельню Николай долго подбирает подходящее слово, чтобы охарактеризовать поступок Мельника: «Сила духа, наверное, подвиг…» В раздумье парня вмешивается мобильник. На связи Иваныч: «Меда купите по дороге — ребята на «фазенде» захворали». «Фазенда» — так между собой называют ночлежку малоимущие. Сруб на островке частного сектора в Сухарево пожертвовал Юрию сердобольный товарищ. 

Несколько комнат перегорожены по старинке одеялами. В воздухе — букет запахов: сырости, ветхости и отходов сгорания. Буржуйка, что на веранде, вместе с истлевшей одеждой переваривает пропитавший ее смрад. Тут же установлена ванна для санобработки.

Знакомлюсь с жильцами этого необычного дома. 

— Игорь, — представляется тридцатилетний постоялец ночлежки. — Еще недавно по вокзалам скитался, а теперь вот на гитаре играю и малоимущим помогаю. 

«Небеса небес открыты надо мной. Я иду домой. Иду домой», — песня Игоря затухает. 

— Что для вас дом? — интересуюсь.

— Семья, наверное. Чтобы ждали. По образованию электрик. Работал водителем после армии. На стройке вкалывал, когда права забрали за превышение скорости. Была «гражданская» жена. Разошлись. Сын у меня есть.

— А что с домом?

— Маму с отчимом напрягать не хотелось, попадать в зависимость от друзей тоже. Выиграю в карты — квартиру сниму на несколько суток. Проиграю — в зал ожидания. Так месяца три. Иваныча на пункте питания для бездомных встретил. У меня душа бездомная. Если уйду отсюда, могу пропасть. Встречусь с прежними друзьями. Они втянут меня в какую-нибудь аферу, начну опять в казино играть, курить по-черному. А пока я помогаю бывшему офицеру: нищим еду раздаю. В Красный Крест ходим, потом одежду разносим. Мне нравится. 

Невысокий подтянутый седой мужчина лет пятидесяти в камуфляже приветствует по-военному: «Здравия желаю!»

— Вы всегда по форме? 

— Воюем ведь с нищетой. 

Разговариваем с Юрием Ивановичем в гостиной. Она же столовая. Она же спальня. По центру — длинный стол, одетый в клеенку. По обе стороны от стола — лежаки. Над одной из коек — несколько рубашек и костюм в ряд на вешалках. Иваныч тяжело опускается в хозяйское кресло у окна: «Подустал я сегодня…» 

Полдень субботы, но у Юрия Ивановича выходных нет, как и отпусков.

— Хочу организовать большую благотворительную группу, — делится уставшим голосом, откинувшись на спинку, «командир». — Нужны помощники.

Диваны, кровати, газовая плита, несколько столов и полка б/у — вот и вся утварь приюта. Все это — пожертвование неравнодушных. 

За покрывалами звучит ансамбль кашля. Легкие, бронхи, гортань играют на все лады. Клокочут, хрипят, свистят, лают. Коля достает мед.

— У вас тут постоянный очаг инфекции. Как вы защищаетесь от микробов?

— В форме стараюсь держать и тело, и дух. Вылил утром на себя ведро холодной воды. Так и напряжение снимаю, и закаляюсь. У меня по зрению положена II группа, а оформить нет времени. Ноги болят, иногда до слез. Но держусь ради дела, которое затеял.

— Что же произошло в вашей судьбе, что именно эта избушка вдруг повернулась к вам передом? 

— После болезни переосмыслил жизнь. Материальные ценности отошли на второй план. Захотелось творить добро. Вот организовал этот приют. Здесь у меня теперь «горячая точка».

За десять лет через «фазенду» прошло около сотни сирых и убогих. Полковник называет людей, которые вернулись в жизнь, нашли работу и обрели свой дом.

— Сергей, Валера, Леня, Володя… Каждый, кто здесь был, знает: ему есть куда обратиться. Агрессивный, хулиган, страшный человек — все равно надо помогать. Это не он такой, а порок, живущий в нем.

Подопечные Иваныча, улыбаясь, переглядываются за столом. Мужчины и молодые люди до последней капли выгребают из тарелок щи, прикусывая луком.

— Сам в основном готовлю, — упредил мой вопрос Иваныч. — Сытно и вкусно получается. Иногда, конечно, и ребята помогают.

На «фазенде» обычно проживают от пяти до пятнадцати постояльцев. Когда мест не хватает, Юрий Иванович уступает свое «королевское», а сам на чердак или на пол. 

— Распорядок такой: кто-то дровами занимается, кто-то продуктами, другой печку поддерживает, порядок наводит. Подрабатывают — неквалифицированный труд востребован. Провожу беседы на духовные темы. Не все принимают мои простые условия: не пить, не курить и не конфликтовать. Расстаемся сразу, чтобы не развращали остальных. 

Некоторым близким трудно было понять его призвание: с женой давно развелся. Сын уже взрослый. Общаются иногда. 

«Дальше планирую направиться в Москву, чтобы там организовать приют для малоимущих, — на полном серьезе заявляет Иваныч. — Привлеку какого-нибудь миллиардера к благотворительности. Только прежде надо найти преемника здесь: я ж за этих хлопцев в ответе…» 

Чудак? Да. От слова «чудо». Ведь для бездомных он творит настоящее волшебство — крышу над головой, свой фирменный борщ и чистоту, а еще, самое главное, — возможность из существования вернуться в жизнь. Он верит в них. И его вера сворачивает горы хлама в судьбах этих забытых всеми людей.

drug-olya@yandex.ru