Куда же отправляется известный ученый?
Признаться, никак не ожидала увидеть на столе именитого доктора, лауреата Государственной премии Республики Беларусь книгу... об авиации. И с ходу задала вопрос: что ищет в ней ученый?
— Такое у меня хобби, — ответил Станислав Иванович. — В детстве я часто общался с очень известными людьми. Но только летчики производили на меня потрясающее впечатление. Это и штурмовик Леонид Беда, и маршал авиации Николай Скоморохов. Я даже летал на очень многих типах самолетов и, наверное, тоже мог стать летчиком, но... Сегодня у меня большая медицинская библиотека и посвященная авиации тоже. Признаюсь, мне нравится играть в игру для компьютера авиасимулятор “Ил-2 Штурмовик”. С помощью интернета я виртуально летаю и сражаюсь с моими визави. Отец тоже мечтал стать летчиком, но во время учебы получил травму.
— Иван Третьяк — известный военачальник. В таких семьях обычное дело — идти по стопам отца.
— А из нас, двоих братьев, никто не стал военным. Почему? Наверное, это правильное поведение родителей: нам дали возможность найти себя в жизни самостоятельно. Мой брат — кандидат физико-математических наук, работает в Москве ведущим конструктором одной из крупнейших российских компаний.
— Как вам удалось расти в такой семье и не выработать командный голос?
— Я человек требовательный, но голос повышаю крайне редко. Иногда в операционной серьезно так говорю: “Что же это за операция? Прошла, а я так и не покричал?”. Студенты смеются...
— Вы — авторитарный человек?
— Мои педагоги учили, что в хирургии не может быть демократии. Она заканчивается на этапе принятия решения. После шаг вправо или влево просто невозможен.
— Станислав Иванович, пять лет назад вы получили за научный проект, которому было отдано четверть века, Государственную премию Республики Беларусь. И тогда заявили, что это только начало.
— Я имел в виду продолжение начатого направления. Звание лауреата мне и моим коллегам присвоено за внедрение новой технологии, которая позволила людям, страдающим сахарным диабетом I типа, уменьшить дозу получаемого инсулина. Мы уже прооперировали более 40 таких больных. Этим направлением теперь занимаются мои ученики. Но есть категория больных диабетом, которым нельзя выполнить операцию, потому что у них сосуды поражены атеросклеротическими бляшками. И для таких пациентов разработан еще один метод.
Мы осваиваем также новое направление — применение клеточных технологий при лечении целого ряда заболеваний.
За пять лет мы научились выращивать клетки щитовидной и паращитовидной (отвечающей за минеральный обмен в организме) желез. К сожалению, паращитовидные железы никто не умеет лечить, а пациентов с подобной патологией немало. Мы предлагаем использовать не лекарственные препараты, а пересаживать клетки паращитовидных желез от животных — кроликов и свиней — и людей.
Еще одно направление — лечение стволовыми клетками людей, которые страдают венозной недостаточностью. Таких пациентов тысячи, у многих есть длительно не заживающие трофические язвы. Эту работу мы выполняем совместно с Институтом биофизики и клеточной инженерии НАН Беларуси. Мы уже готовы выполнить подобную операцию в клинике.
— А чем хотелось бы заняться еще?
— У меня есть одна сумасшедшая идея — создать универсальный искусственный эндокринный орган, который управлял бы всей эндокринной системой в организме человека. Но, возможно, пока это фантастика...
— У вас есть талисман, который вы держите при себе, когда идете на операцию?
— Я атеист, на операцию ничего не беру. Но почему-то уже много лет храню просвирку, подаренную мне священнослужителем, которого я оперировал. Это подарок доброго и порядочного человека. Просвирка лежит в моем рабочем столе уже 20 лет...
— Я знакома с семьями врачей, у некоторых есть договоренность: приходим домой, вешаем на гвоздики халаты и — ни слова о медицине!
— Для нас с женой, которая в прошлом тоже хирург, это невозможно. Ей зачастую звонят коллеги. Да и я консультирую больных в любое время суток, если это необходимо. У нас так не получается...
— А хотелось бы?
— Нет. Я так живу уже... 36 лет.
— В профессии врача много издержек. Даже в гостях им не дают покоя расспросами о здоровье. Вас это раздражает?
— Ничуть! Грешно отказывать в совете или помощи, если человек в этом нуждается.
— Ваша жизнь так насыщена, спрессована. Вы хоть замечаете, как похорошел Минск в последние годы?
— Я очень люблю наш город, хотя и не белорус. Даже не хочу сравнивать его с другими столицами. Исключительно чистый мегаполис, в котором строят красивые дома, а не унылые серые глыбы. За короткое время Минск преобразился, стал прекрасным европейским городом. В нем даже ночью можно гулять без опасений. На конгрессе в Каире я беседовал с представителями Литвы. Они напросились в гости, чтобы своими глазами увидеть, что сделано в лечебных учреждениях за последние годы. Им такое даже и не снилось. Правильно говорил Президент Александр Лукашенко, что нельзя вкладывать деньги абсолютно во все, финансы необходимо направлять точечно.
У меня трое детей. Двое имеют семьи, получили хорошее образование, моя младшая дочь Катя пока намерена связать будущее с медициной. Возможно, тогда у нас и будет династия...
