Во время одного из ночных природоохранных рейдов в Куйбышевской области я проезжал на своем служебном мотоцикле через старый заброшенный сад, до такой степени заросший густой и высокой травой, что мой «Урал» катился, подминая под себя ее никогда не кошенную стену, как по толстой и мягкой пуховой перине.
Вдруг прямо из-под люльки мотоцикла рванулся в сторону небольшой заяц, но, сразу запутавшись в навалившейся на него траве, истошно заверещал, как маленький ребенок, только с многократно увеличенной тональностью.
В ужасе от того, что я наехал на него и искалечил, я резко нажал на тормоз и бросился к рвавшемуся из травы зайчишке, оглашавшему ночной сад отчаянными воплями. Схватив его за уши и осторожно высвободив из травяного капкана, я поднял животное над землей на расстоянии вытянутой руки во избежание ранений от его сильных задних лап, достал из люльки рюкзак и, опустив в него вырывающегося зверька, закрыл его там.
Мой пленник мгновенно затих, а я развернул мотоцикл в сторону Новокуйбышевска, в котором тогда жил, и вскоре остановился возле своего подъезда. Поднявшись в квартиру, положил рюкзак на пол и, прежде чем открыть его, на всякий случай закрыл балкон. Кто знает, что у зайчика в голове? Возьмет да и прыгнет с четвертого этажа. Когда я потянул скользкий шнур горловины рюкзака и осторожно открыл, оттуда сразу высунулась заячья головка с широко раскрытыми от удивления глазками и мой пленник грациозно выскользнул из своего заточения. Повернул голову в мою сторону и молниеносно исчез в другой комнате.
Жена моя находилась в это время у своей мамы в Моршанске, и единственным заданием мне было поливать цветы на подоконниках. Знал я и о том, что в ее запасах в холодильнике и на балконе имелись морковка и капуста. А что может быть вкуснее и желаннее для зайца? Приготовив для своего гостя царское (по заячьим понятиям) угощение, состоявшее из кусочков хлеба, овощей, молока и воды в блюдечках, я, оставив включенным свет на кухне, со спокойной совестью отправился спать на диван. Сколько времени проспал, не знаю, но проснулся от ужасного грохота и, когда открыл глаза, увидел нечто невероятное. Зайчишка сидел прямо перед платяным шкафом и, видя в полированной поверхности свое отражение, отважно колотил его своими тоненькими передними лапками, производя такой грохот, что наверняка было слышно во всем доме. Но как только я чуть-чуть пошевелился, он сразу исчез в другой комнате.
Сон пропал, и я пошел на кухню посмотреть, ел ли он мое угощение. Оказалось, что ел, и довольно активно. Морковку и капусту — с особым усердием, но попробовал также хлеб и молоко, о чем свидетельствовали крошки на полу и капельки молока возле блюдца.
Удовлетворенный увиденным, я вернулся к дивану и лег. Но свет выключать не стал, опасаясь возмущения соседей по подъезду, если мой гость вдруг продолжит свой ударный концерт.
Уснуть долго не удавалось, когда сон все же сморил меня, из кухни донеслись другие звуки, но уже не грохочущие, а звенящие, какие создавать могут только пустые бутылки. Это говорило о том, что мой приятель нашел новое развлечение. В небольшом деревянном ящике за кухонным столом лежали пустые бутылки. Как он заставлял их звенеть, я не видел, но, по всей вероятности, трогал их передними лапками, и его забава продолжалась до тех пор, пока я тихо не кашлянул. Тишина длилась не более минуты, а затем звон продолжился, и, поскольку он не был громким, я не стал больше останавливать заячью игру. Если ему нравится шуметь, пусть шумит, но только негромко.
И вдруг я подумал, правильно ли поступил, лишив зверька свободы. Нет, неправильно! Как бы мы его ни пестовали и как бы хорошо ни кормили, все равно на воле зверьку всегда лучше. Так пусть же он и будет свободным. Утром решил отвезти его обратно в сад, пока он не привык к людям.
Но утро внесло свои коррективы. Позвонил начальник областной инспекции и объявил, что мне предстоит командировка на пару дней.
До приезда машины я нарвал на пустыре возле дома большую охапку молочая и другой травы, матрацами и одеялами обвязал все, что может греметь. Спрятал в ванную телевизор и приколотил дверь гвоздем. А когда приехавшие из Куйбышева коллеги вошли в мою квартиру и увидели, что я нагородил, их изумление невозможно было описать, но, узнав, от кого я страхуюсь таким образом, хохотали до слез. Ну и я, конечно, хохотал вместе с ними.
Из командировки я вернулся не через два дня, а только через три и, выйдя из машины, увидел возле нашего подъезда толпу соседей с хмурыми, неприветливыми лицами. И не успел открыть рот для приветствия, как они почти хором, перебивая друг друга, объявили, что были обо мне гораздо лучшего мнения. Не успела моя жена на несколько дней оставить меня одного, как от моих грандиозных, со звоном и грохотом, попоек весь дом уже несколько дней не спит ни днем ни ночью. А когда они неоднократно подходили к моей двери и стучали, требуя прекратить безобразие, я затихал, делая вид, что меня нет дома. Но они не дураки, мне их не провести, и, если я не извинюсь сейчас же, они даже здороваться со мной никогда не будут.
— Я, конечно, приношу свои извинения, и впредь подобное никогда больше не повторится, но это не я стучал и звенел! Я ведь эти три дня и дома не был!
— А кто же в таком случае находится у вас в квартире?
— Пойдемте покажу!
Шум, доносившийся из моей квартиры, мы услышали уже на площадке второго этажа. И не просто шум, а грохот. Но как только я стал набирать код замка и заиграла мелодия, наступила тишина, а когда все вошли в квартиру, то увидели такое зрелище, от которого даже я раскрыл рот от удивления. Все, что ранее лежало на столах, валялось на полу в самом неприглядном виде. Журналы и книги изорваны в мелкие клочья. Шторы на окнах сорваны, а то, что я должен был поливать, уже не нуждалось в этом, поскольку горшки валялись на полу разбитые и без цветов. Даже их корешки съел наш зайчик. И самый главный ударный инструмент моего пленника — шкаф — стоял освобожденный от матрацев и одеял. Они лежали рядом с ним.
— Что это и кто это сделал, Сергей Дмитриевич?
— Это меня наказал тот зверь, от которого даже волк плачет в мультике. И я сейчас покажу его вам. А потом отвезу туда, откуда он родом!
Зайчишку я нашел в спальне возле балкона, и, когда вытаскивал его за уши из-под тумбочки, он уже не кричал от ужаса, а угрожающе, почти по-кошачьи фыркал. Хозяином стал в чужой квартире! Не буду описывать, как соседи смеялись при виде этого хулигана-погромщика, но, узнав о том, что я намерен отвезти его в родную стихию, даже расстроились немного. А когда я преподнес им по крупному копченому лещу, которых привез из командировки, в качестве компенсации за трое бессонных суток, оттаяли окончательно.
Ну а я, не откладывая дело в долгий ящик, поместил зайчишку в рюкзак, положил туда всю имевшуюся в квартире морковку и капусту, выкатил из гаража мотоцикл и повез косого в тот сад, где и поймал. По пути заехал в деревню Чувашские Липяги к своим хорошим приятелям показать зайчика их маленькому сынишке. А когда зашел в дом, то, не заметив, что дверца печки была открыта, выпустил зайца из рюкзака. Зверек сразу шмыгнул туда и царап-царап по дымоходу вверх, пока его путь не приостановила задвижка. И чего мы только ни предпринимали, чтобы выманить его оттуда, все было бесполезно, пока хозяйка дома не предложила разобрать дымоход в этом месте. Когда мы наконец осторожно вынули зайчика, он был совершенно черным от сажи. До старого сада было чуть больше километра, и, чтобы не мучить настрадавшегося зверька, я проделал остальной путь пешком, нежно прижав его к себе. Перед этим мы отмыли его от сажи, насколько это было возможно. Прежде чем опустить зайчика на землю, я выложил морковку и капусту, посадил его рядом и быстро удалился.
