Дела газетные привели меня на племзавод «Красная звезда» Клецкого района. Планировал написать очерк о главном агрономе хозяйства Иване Гордее. Личность прелюбопытная. Изучив со всех сторон каждый гектар земли, он знал, какие растения могут произрастать на том или ином поле и давать стабильно высокие урожаи. И давно было известно агроному, что для этого надо делать и как. Но это чисто профессиональное. Вызывала у меня интерес и философия Ивана Гордея. Почва в его понимании — не бездушный инструмент для производства зерна, кормов, а существо одушевленное, которое надо любить и жалеть, как и все живое. Но она не только средство для процветания. Это и объект особой заботы земледельца. Чтобы земля не превратилась в пустошь, ее плодородие необходимо поддерживать и создавать. Здесь и бытие, и сознание...
Солнце и ветер согнали с полей влагу. Еще пару дней — и с яровыми будет беда. Не поздоровится и озимым. «На капризы весны нет управы. Да и не все на них списать можно. Не так ли, Иван Алексеевич?» — спрашиваю у Гордея. «И не надо, — спокойно возражает он. — Хороший урожай можно взять при любых погодных условиях. Но обойтись без влияния погоды вряд ли получится. Жить среди природы и не зависеть от нее — это абсурд...» Уже не один час колесим мы от поля к полю. Поля радуют. Чистые, ухоженные. Всходы — как под линейку. Вот только дождя не хватает. Затяжного, дружного, чтобы пробрал посевы до самых глубоких корней... «Ну вот и Виталий Витальевич подъехал. Как всегда, сама точность. Хоть часы сверяй, — улыбнулся Гордей и пояснил: — Лапа Виталий Витальевич — директор Института почвоведения и агрохимии. У нас он — частый гость». «С вашим–то багажом знаний да опытом, Иван Алексеевич, академическая наука вроде бы и ни к чему». — «Не скажите. Мы варимся в своем соку. А рекомендации ученых — это мировой опыт. И грех к ним не прислушаться. Не взять на вооружение, что для нас приемлемо. Тем более если рекомендует такой ученый, как Виталий Витальевич. Он для агрономов как брат родной...»
Вот так я и познакомился с Виталием Лапой. Поговорить тогда с ним не удалось. Не до меня было ученому. Все внимание — главному агроному. Осмотрит поле, оценит увиденное и дает совет, что когда и как надо сделать. Чтобы не упустить возможности повысить урожай. Пока они есть. Открытый семинар для... одного слушателя. Но зато какой! Ученый и агроном были на равных. Как коллеги. И осталась в памяти зарубка: «Надо обязательно встретиться с директором института». Случилась эта встреча через несколько лет после той поездки в «Красную звезду».
Мир ученого, состоящий из опытов, исследований, формул, таблиц, отчетов и множества других весьма скучных понятий, далек от эмоций. Потому и речь ученых, как правило, лаконичная, сдержанная, доказательная, пересыпанная научными терминами. Академичная, одним словом. Я был удивлен и обрадован, когда услышал от Виталия Витальевича слова простые, ясные. Более того — в чем–то даже поэтичные...
— Я часто думаю: какая же это загадочная стихия — время! Оно не подвластно никаким законам. Пришло и ушло. И настоящее — уже прошлое. А прошлое зачастую — еще будущее... И то, что сегодня кажется таким же очевидным, как воздух, как солнечный свет, всего каких–то 125 лет назад не имело определения. А значит, существующее как бы и не существовало... Я имею в виду почвоведение. По классификации природных царств Карла Линнея их было три: растительное, животное и минеральное. Благодаря великому русскому аграрнику Василию Докучаеву мир узнал о четвертом природном царстве — почве. А блестящий русский ученый Павел Костычев открыл законы ее жизни. Отец русской агрономии Андрей Болотов (это ему принадлежат слова, ставшие крылатыми: «Нет плохой земли, а есть плохие хозяева») в 1770 году опроверг западную теорию питания растений исключительно водой. Но его теория минерального питания растений была признана лишь в середине XIX века. Причудливы и неисповедимы судьбы научных открытий. Как и самих ученых...
Так что же такое почва? Это — источник жизни на Земле. Тонкая оболочка земной суши возникла в результате извечных жизненных процессов. Устроена она невероятно сложно. В почве представлена вся таблица Менделеева. В каждом грамме почвы обитает — вдумайтесь только — около ста миллионов микроорганизмов! И эти мельчайшие частицы взаимодействуют друг с другом. Как же управлять такой неведомой жизнью? Наука дает ответ.
Природная система почвы такова, что каждый гектар земли живет своей отдельной жизнью. И в каждом есть свои плюсы и минусы. На одном участке не хватает азота, на другом — недостаток фосфора, а на третьем — избыток того и другого, но мало калия. Внося в почву удобрения, земледелец как бы восполняет «недоделанное» природой. Он создает для растения наилучший режим питания на весь период его жизни. С какой целью — понятно: получить высокий урожай. Но это еще далеко не все. Вмешательство земледельца в круговорот огромного числа веществ должно обеспечивать и качество, и сопротивляемость растения полеглости, и зимостойкость, и засухоустойчивость и много других особенностей, без чего культура не может стать полноценной. Но у природы суровая память. Она может жестко отомстить тем, кто живет лишь сегодняшним днем. Кто способен выжать из почвы все соки ради сомнительного успеха. На земном шаре уже потеряно плодородных земель значительно больше, чем используется в пашне. Истощенная, больная, изуродованная земля не способна рожать... Настало время, когда земледелец должен быть и пахарем, и сеятелем, и хранителем.
При нарушении агрономических рекомендаций происходит не только потеря урожая. Деградирует почва. А благо становится злом. Достаточно растения перекормить азотом, как в них резко возрастает содержание нитратов. В организме человека они превращаются в высокотоксичные нитриты. Последствия их необратимы... Но и недостаток азота точно так же, как и его избыток, весьма пагубно сказывается во всем живом. Все, что вносится в почву, как и лекарство, принимаемое человеком, должно иметь точную дозировку, точные сроки, точные нормы и пределы...
Белорусская почва никогда не славилась плодородием. Известно 700 ее разновидностей, среди которых преобладают дерново–подзолистые заболоченные почвы (почти 88 процентов пашни). Полвека назад урожайность зерновых в стране составляла 6 — 10 центнеров с гектара. Таков, по сути, генетический базис плодородия белорусской почвы. Предел мечтаний — получить стопудовый урожай. Всего–то 16,3 центнера с гектара! Тем, кому удавалось достичь желаемого рубежа, присваивали звание Героя Социалистического Труда.
Из–за малого поголовья скота навоза катастрофически не хватало. И земля в основном вынуждена была рожать почти что натощак. Со второй половины семидесятых годов в почву стали вносить минеральные удобрения. И уже через 20 лет хозяйства республики стабильно получали по 17 — 20 центнеров с гектара. Плодородие белорусской пашни утроилось. А теперь никого уже не удивишь урожаем зерновых в 60, 80 центнеров с гектара. А в выдающихся хозяйствах — и все 100. Это мировые показатели.
Чтобы обеспечить продовольственную безопасность страны, надо ежегодно собирать по 10 — 12 млн. тонн зерна. Недополучит почва органических (в лучших хозяйствах страны вносится по 30 т навоза на гектар пашни. А это — самый главный элемент формирования гумуса) и минеральных удобрений — скатимся к стопудовым урожаям. Такова диалектика земледелия.
В легенде о земле рассказывается: «Когда ее пахали первый раз, то по бороздам текла кровь. И земля взмолилась. Всевышний, услыша ее мольбу, сказал: «Терпи. В том твое предназначение...» Да, земля страдает молча. Земля терпит. Но не может быть это терпение беспредельным. И как знать, возможно, те глобальные катастрофы, что все чаще потрясают мир, — месть природы, месть земли...
Наши рекомендации земледельцам научно обоснованны, объективны, проверены и подтверждены многолетними опытами. Они плоть от плоти, именуемой «почва». А ведь почвенники, представители течения российской общественной мысли, под «почвой» понимали народ. «Земля — все! — писал Ф.М.Достоевский. — Я землю от детей не розню... Можно жить потом на мостовой, но родиться и всходить нация, в огромном большинстве своем, должна на земле, на почве, на которой хлеб и деревья растут». Восхитительные слова...
«Мое самое большое счастье заключается в том, — скажет Виталий Витальевич, — что всю жизнь меня окружали настоящие люди. Люди с большой буквы. И не случайности, а именно они влияли на мою судьбу...»
Старшая сестра учит уроки. А пятилетний Виталик из–за ее плеча заглядывает в учебник или тетрадку. Слушает, смотрит, запоминает... Отец взял с собой Виталика в сельмаг. На полке книжка в яркой обложке. «Сказ–ка о ца–ре Сал–та–не», — прочел Виталик. Там как раз был учитель местной школы. «Ну–ка, ну–ка, а вот это прочти». «Грод–нен–ска–я прав–да», — на одном дыхании осилил Виталик. «Молодец! — похвалил его учитель. — Посылай, Иосифович, парня в школу». «Так ему только шесть лет». — «Ну и что. Захочет учиться — на здоровье. Нет — неволить не будем». Виталий учиться захотел. До восьмого класса он перечитал все книги, которые были в школьной библиотеке, Дятловичской сельской и в библиотеках трех окрестных сел... От родной деревни Дятловичи Волковысского района до поселка Россь, где была средняя школа, — 7 километров. Но разве это расстояние для спортивного, полного жизни парня?! Конечно же, нет. В те годы в сельских школах была мода на физику и спорт. Вот и Виталий решил поступать в Рижское радиотехническое училище. Написал заявление в военкомат. Прошел медкомиссию. Осталось только сдать экзамены. Директор школы Михаил Онуфриевич Мельников вызвал Виталия с урока физики. Но пригласил не в кабинет, а на прогулку в школьный сад. Михаил Онуфриевич в старших классах преподавал русский язык и литературу. Виталию Лапе за сочинение он неизменно выставлял «пятерки». Огромные. На треть тетрадочной страницы. Прохаживаясь по дорожкам школьного сада, директор 40 минут убеждал любимого ученика поступать либо на факультет журналистики Белгосуниверситета, либо в Гродненский сельхозинститут. Мудрый педагог сердцем чуял: военная служба — не для Виталия... В 16 лет Виталий Лапа станет студентом Гродненского сельскохозяйственного института. Дина Максимовна Андреева преподавала почвоведение. А Маргарита Николаевна Чернышева — агрохимию. Это были блестящие преподаватели. Их лекции — «глубокая пахота» в науке. К тому же и читались они вдохновенно. Не без их влияния складывалось будущее Виталия Лапы. В фотоальбоме выпускников Дина Максимовна напишет: «Милый Витя, я желаю вам получить дипломы кандидата, доцента, доктора, профессора...» Все так и будет. В 1972 году Виталий Лапа окончит с отличием институт и получит направление в аспирантуру. Поработает агрономом в совхозе «Кохановичи» Верхнедвинского района. А после службы в армии поступит в аспирантуру. Судьба подарит ему встречу с удивительным человеком и большим ученым Тамарой Никандровной Кулаковской. Она возглавляла тот самый научно–исследовательский институт, которым ныне руководит Виталий Витальевич. В 1995 году он защитит докторскую диссертацию. Станет профессором и членом–корреспондентом Национальной академии наук Беларуси. За цикл учебной литературы по агрохимии для студентов сельхозвузов будет удостоен Государственной премии. Наградят Виталия Витальевича Лапу орденом Франциска Скорины и присвоят звание заслуженного деятеля науки.
За служение земле. Родной почве. А значит, и народу.
Советская Белоруссия №37 (24420). Среда, 26 февраля 2014 года.
