В 1980 году, когда Валентина Гладкая собрала вокруг себя любителей деревенской песни и создала народный фольклорно–этнографический ансамбль «Неруш», песни наших бабушек и дедов еще не воспринимались как памятники глубокой древности. Сегодня аутентичная песня, непотрепанная ветрами глобализации, чаще звучит на сцене, чем на сельской улице. К счастью, еще ее слышно — благодаря «Нерушу». С белорусского название ансамбля переводится как «целина». Валентина Гладкая с коллегами поднимает национальную музыкальную целину и вскоре даст необычный концерт — мюзикл на тему деревенской жизни 70–х годов прошлого века.
— Наконец–то я надену народный костюм! — ждет концерта Валентина Федоровна, заслуженный деятель культуры. — Мы со студентами БГУ и других вузов до сих пор ездим по деревням, записываем песни и заучиваем их, сохраняя все особенности местного произношения. Кроме того, моя задача — не только научить молодежь исполнять народные песни, но и понимать их, например, что под «чарэшняй» имеется в виду не дерево, а женщина: «Як з–пад чарэшанькi сокал вылятае» значит, что у нее рождается сын.
— Ваш ансамбль основан и существует при БГУ. Студенты каких факультетов чаще приходят в «Неруш»?
— Когда мы только начинали, шли физики, математики. Потом потянулись медики. У нас несколько человек работает с 1980 года! Многие создали свои коллективы, как «Гаманiна» Натальи Сазанович из БГУИР, но она не оставляет и «Неруш». Может, потому что мы единственный ансамбль, который не пытается приспособить народную песню к сцене, а исполняет ее так, как она звучала в народе. Верно говорят: «Лоўка пеў бы брат салоўка, каб не тая апрацоўка» — когда песня обрабатывается, шлифуется под «моду» нынешнего времени, она теряет свое волшебство.
— На ваших глазах сменилось несколько эпох. Когда было самое лучшее время для фольклорных коллективов?
— Когда я начинала, было ужасно! Всем любительским коллективам давали команду сверху одеваться в одинаковые наряды, как в форму. Я протестовала против этого. Ведь и в деревне каждая девушка старалась выглядеть оригинально, так почему мы должны примерять пошитые на фабрике стандартные костюмы? Может, потому что государству дешевле обходилось все коллективы снабдить одинаковыми костюмами? Но я выкручивалась. Наши художники возили в Москву «выставочные» экземпляры белорусской народной одежды, и я покупала у них эти «строi» из–под полы. Мы хотели быть неповторимыми — во всем.
— В ваше время уже были и «Песняры» — они тоже ездили по деревням, собирали аутентику, шили оригинальные костюмы. В чем вы разнились?
— Но они ведь песни обрабатывали. А скопировать точь–в–точь манеру народного пения — не только женского, но и мужского — никто, кроме нас, в ту пору не пытался. Теперь это отлично умеет делать Иван Кирчук.
— А как вам удалось освоить все тонкости народной песни?
— Сначала расписывала партии по нотам, а теперь уже лет 15 ставлю кассету или диск и сто раз слушаем с ребятами, перенимаем песню «из уст в уста». Так только подлинную манеру исполнения и можно «взять», уловив даже дыхание оригинального исполнителя. Конечно, в идеале нужно пожить среди деревенских певцов. Но это из области фантастики...
— Как вы сами пришли к народной песне?
— Окончила культурно–просветительное училище по классу академического пения, и меня распределили, как положено, в глубинку — в деревню Закальное Любанского района. И вот там–то поняла, что академическое пение никому на селе не надо. Там ведь люди как живут, так и поют — от души. Поэтому я быстренько бросила все и поехала переучиваться — поступила в университет культуры на народное отделение, которое только что открылось. Впрочем, я же сама деревенская — из Копыльского района, деревни Преснаки. Мне бабушка пела песни — колядные, свадебные. С детства я подпала под влияние их магии. Знаете, когда на концертах начинаешь эти песни исполнять, то люди засыпают. Я не могла долго понять почему. А потом осознала: не от скуки, а потому что традиционная манера пения вводит человека в транс, ты волей–неволей подсознательно начинаешь медитировать. Я заметила, что мелодика наших песен чем–то схожа с буддистскими мантрами. Как будто звук исходит не изо рта, а проходит через «третий глаз», переносицу и выходит прямо в космос сквозь «родничок», темя. Эта магия народных песен еще ждет своего исследователя. А вообще, в любом пении есть какая–то мистика.
— Даже в том, которое на «Евровидение» посылают? Помнится, в 2007 году «Неруш» принимал участие в отборе на этот конкурс...
— Я имела в виду, конечно же, высокое пение. Не забуду, как впервые увидела на сцене Зураба Соткилаву: сперва я поразилась, что за маленький неприметный человечек. Но как только он открыл рот и запел, то мгновенно вырос в моих глазах на 2 метра ввысь, превратился благодаря силе своего голоса в непревзойденного красавца!
— Значит, человека делает красивым не только внешность, но и голос?
— Голос — это зеркало нашего внутреннего мира. Вот идет человек, «никакой», казалось бы, а заговорит — и ты в него влюбляешься.
— Вы сейчас готовите мюзикл. Но это современный жанр, какое отношение он имеет к аутентичной песне?
— Мюзикл — это современное название того, что всегда было в народе. Колядный обряд «Царь Максимилиан», ставший знаменитым на весь мир благодаря деревне Семежево моего родного Копыльского района, — это тоже мюзикл, музыкальный спектакль: песни, танцы, живой звук. В том же духе 24 марта «Неруш» представит музыкальную зарисовку о деревенской жизни 70–х годов прошлого века — с обрядовыми песнями, танцами, любовными сценами и шутками. Мы не изобретаем ничего нового — мы следуем традиции.
— В 70–е годы в «колхозной» деревне еще живы были традиционные обряды?
— В нашем селе подростки до сих пор колядуют: поют щедровские песни, ходят по домам — и хозяева должны тоже соблюсти обычай, дать ребятам гостинец. А если ничего не дать, проигнорировать традицию, то хлопцы могут печную трубу перекрыть стеклом и дом завалит дымом. Или ворота снимут... Щедрец — только один из обычаев. И это не просто игра. Этот праздник учит людей быть щедрыми, делиться с близкими, соседями чем хата богата.
— Ваш ансамбль когда–то был единственный, а теперь есть и другие со схожим репертуаром. Чем вы от них отличаетесь?
— Многим приходится работать в угоду зрителю, нравиться публике — иначе у них не будет концертов. Их песни «встроены» в современность. А мы любительский коллектив, несмотря на наши звания, — поэтому мы свободны. И будем хранить верность аутентичной песне, не поддаваясь конъюнктуре.
