Тендеры порой становятся золотой жилой для работников предприятий

Руководители, начальники подразделений, бухгалтеры, экономисты... Что объединяет первый эшелон “белых воротничков”? Скажете, решение сложных управленческих задач и ответственность за них. И не ошибетесь. Но еще, стоит добавить, близость к закупкам, проводимым предприятиями, на которых они работают. И здесь возможны два варианта развития событий. Одни вкалывают за одну зарплату, не покушаясь на “казенное”. Другие же используют ресурсы предприятия, превращая его нужды в собственный источник доходов. По сути, типичный гоголевский сюжет. Если в городе разворачивается крупное строительство, то в его тихих уголках начинают подрастать частные дома и домишки.

Чтобы вникнуть в историю и суть вопроса, отправляюсь дорогами закона. С начала 1990-х у нас прописалась тендерная  система  закупок  товаров, услуг, работ. Но то были особые случаи. А вот с 1 июля 2003 года сфера ее применения значительно расширилась, став обязательной как для бюджетных проектов, так и для предприятий, имущество которых значится в госсобственности. Речь прежде всего о крупных закупках. Для сделок “мелкого калибра” достаточно ресурса конкурсных комиссий.

Почему государство пошло на такой шаг, понять не трудно. Это счета на миллиарды рублей. Практика постсоветских лет была полна махровыми примерами, когда брат, сват и благодарный коммерсант оказывались партнерами по денежным договорам. Тендеры, конкурсные комиссии и иже с ними пришли как воины на это поле боя, чтобы сбить волну коррупционного интереса. Многое удалось. 

В законодательстве схема действий прописана четко. Масштабные сделки проводятся публично. Заявка о “предмете закупки” размещается на сайте Национального центра маркетинга и конъюнктуры цен. 

Эта система за годы практики обросла индустрией посреднических услуг. Интернет забит предложениями фирм о грамотной подготовке соискателя к тендеру. Набрала первый попавшийся телефон подателя таких услуг:

— Только открыли свое предприятие. Хотим участвовать в тендере.  

На том конце провода бодро откликаются:

— Поможем. Документы подготовим.

— И можно рассчитывать на победу?

— Не сомневайтесь. Мы, обычно, выигрываем.

— А цена вопроса?

— Не по телефону же. Приезжайте. Договоримся.

Расплывчатое “договоримся” слегка насторожило. На сайте Национального центра маркетинга и конъюнктуры цен сотни вариантов для сотрудничества: сырье, оборудование, услуги. Примечаю для себя и разнообразие сроков приема предложений. Обычно фигурирует 10—14 дней от публичного размещения заявки  до конечной даты. А бывает в режиме сверхоперативности. Например, крупное предприятие 25 апреля (в субботу) ставит заявку на сайте о приобретении услуг по уборке помещений или закупке сырья, а срок приема предложений истекает 30 апреля. На все про все около пяти дней.  В общем, надо хорошенько крутиться.

Вот и на гомельском предприятии “Светотехника” Белорусского общества инвалидов по зрению в разговоре о текущих проблемах сильно посетовали на тендеры:

— По законодательству наши предложения идут вне конкурса. Но мы и в тендерах были готовы участвовать. Однако условия, которые оговаривают организации в своей заявке о закупках, настолько бывают конкретно прописаны, что создается впечатление — работают на уже известного победителя. 

Можно было бы ответить: мол, конкуренция, закон рынка. Можно. Если бы не примеры из жизни. Последний скандал — руководитель одного из управлений минского крупного завода подозревается в организации липового тендера на кровельные работы. Управленец якобы дал незаконные указания по проведению переговоров, во время которых предполагалось на конкурентной основе выбрать подрядчика. Но, по предварительной информации, еще до этого фирма-партнер была определена. Остальных трех участников сделки подобрали формально. Следствие предполагает, что не так давно эта фирма безвозмездно отремонтировала квартиру ныне подозреваемого управленца.

И ведь подобные сюжеты разыгрываются повсеместно. Вот и в Гомельской области на слуху похожий скандал о закупочных “откатах”. Начальник управления по борьбе с экономической преступностью УВД Гомельского облисполкома Дмитрий Анищенко приводит другой пример в развитие темы:

— Задержан с поличным главный инженер одного из отделов госпредприятия по инспектированию в сфере АПК. Специалист получил от коммерсанта в качестве взятки 10 миллионов рублей за победу в конкурсных процедурах по выбору подрядчиков и заключению строительных договоров. Причем он и ранее получал вознаграждения за подобные сделки.

Замначальника отдела областной прокуратуры Роман Герасимов поведал о нехитрой сути похожего уголовного дела, которое направлял в суд. Бывший  экономист вела вопросы закупок: спецодежда, расходные материалы, комплектующие. Во всем следовала инструкции. Публиковала объявления. Принимала предложения. Но, ознакомившись с ними,  делала звонок “другу”: в предложениях указаны такие цены, а вам стоит заявить на пару рублей ниже.

Какой бы хорошей ни была схема действий, при желании в ней всегда можно найти лазейку. В случае с закупками сложность заключается как раз в том, что “откаты” были удобны и тому, кто берет, и тому, кто дает. Причем процесс легко обставить, не ломая рамок законов. Но минусов у такого явления гораздо больше, чем принято думать. Ведь нельзя согласиться со стойким убеждением, что “все покупается и все продается”...

— Во-первых, закупки должны организовываться профессионалами — людьми, которые имеют специальное образование, в том числе в сфере закупок. Сейчас же этого нет. Подумайте: у нас ежегодно на процедуры государственных закупок тратится около 4 млрд долларов. И кто этими деньгами распоряжается? Во-вторых, такие специалисты должны быть мотивированы. Юристы, экономисты предприятия бесплатно берут на себя в виде дополнительной нагрузки организацию закупок. Поэтому сюда сложно привлечь профессионалов. В России уже давно поняли: если членов конкурсной комиссии не будет стимулировать государство — их простимулирует участник. В-третьих, у нас очень сложное и часто изменяющееся законодательство о закупках. Нужно ставить вопрос не о честных закупках, а об умных. В-четвертых, проблема в том, что государство — не лучший плательщик. У нас поставщик отгружает товар, а деньги получает “когда-нибудь”. Из-за этого он закладывает свои риски в цену товара, и реальная рыночная цена в некоторых случаях может умножаться на три. Нормальный честный производитель работать в таких финансовых условиях не может. Поэтому со стороны участников к нам нередко приходят недобросовестные поставщики-посредники, которые имеют деньги, чтобы вложить их, а потом отбить в двух-трехкратном размере.

— У нас создана хорошая нормативная база для проведения тендеров. Если следовать закону, все будет выполняться честно. Но закон создают сотни человек, а тысячи и десятки тысяч думают, как его обойти. Вот случай: председатель райисполкома попался на получении взятки за положительное решение вопроса при покупке комбайна у конкретной фирмы. Машина стоит около 500 тысяч долларов. При этом сюда будет еще включен размер взятки, значит, заплатить за нее предприятию нужно больше, следовательно, конечная продукция будет дороже. Так что это серьезная проблема. Прежде всего, я считаю, эффективным было бы изменение подходов к системе управления производством. Есть сферы, где предприятия должны быть именно в руках государства, например, оборонный комплекс, но существует много других секторов. Для коммерческих структур, которые распоряжаются собственными средствами, тендеры не нужны. Собственник будет приобретать технику, агрегат или производственную линию напрямую или через проверенного посредника. При этом он десятки раз исследует вопрос и только после этого купит товар. Однако, по сведениям правоохранительных органов, на государственных предприятиях зачастую все происходит иначе.

dralukk73@mail.ru