Алексей Калюжный признался, что думал завершить выступления за сборную
Ароматный дым от мангала с шашлычком разносился по округе. Повар раздавал порции аппетитного мяса. В субботу в Раубичах национальная хоккейная сборная провела небольшой «междусобойчик». Командный пикник, на котором присутствовали жены, дети, пассии игроков, — что может быть лучше для психологической разрядки и релаксации?
Корреспондент «СБ» в какой–то степени испортил этот вечер одному из лидеров сборной Алексею Калюжному. Вместо того чтобы отдыхать и наслаждаться, нападающий московского «Динамо» более часа отвечал на вопросы.
— Алексей, подобные пикники появились в сборной недавно. Это действительно помогает команде добиваться результата на льду?
— Коллективу нужна разрядка. Особенно после серьезных нагрузок. Подобные пикники существовали всегда. Просто раньше они организовывались без ведома тренеров.
— С Гленом Хэнлоном вы, похоже, окончательно нашли общий язык? Даже несмотря на то, что по–русски он почти не говорит...
— В «Цюрихе» тренер — канадец, и далеко не факт, что все игроки команды понимают его без переводчика, а швейцарский клуб выиграл Лигу чемпионов. Безусловно, когда тренер работает с хоккеистами через переводчика, теряется эмоциональная составляющая. Хотя жесты можно понять и не зная языка. Скорее тут надо обращать внимание на менталитет, понимание североамериканскими тренерами европейского хоккея.
— Ну и насколько Фрэйзер и Хэнлон соответствуют нашему менталитету?
— Они люди другого склада, это бесспорно. Есть свои плюсы и минусы. Что мне больше всего нравится в их работе — вера в людей. А российские и белорусские наставники, бывает, пригласят хоккеиста, а потом заводят песню, что игрок не соответствует уровню команды. А зачем ты его брал? Скажу так: заокеанские специалисты привносят в наш хоккей то, что мы вряд ли получим от местных наставников. Кстати, не стал бы винить одного Фрэйзера за не самое успешное выступление сборной на прошлом чемпионате мира. Вообще, неправильно вешать всех собак на кого–то одного, но это проще, а потому всех устраивает. То, как обошлись с Захаровым после олимпийской квалификации в Риге, меня до сих пор возмущает.
— Кто–нибудь из белорусских тренеров, на ваш взгляд, смог бы привести сборную к высоким результатам?
— Захаров доказывает из года в год свой высокий уровень, несмотря на всю критику в его адрес. Может быть, это немного громко сказано, но я бы сравнил Михаила Михайловича с Жозе Моуринью. Очень многие его уважают, многих он раздражает. Но он остается лучшим.
— А вас не смущает, что Хэнлон ничего со своими командами не выигрывал?
— Возможно, его модели тренировок больше подходят для краткосрочных турниров типа чемпионата мира. С нашей сборной он показал хороший результат. Кстати, Овечкин, Ягр отзывались о Глене как о замечательном человеке и специалисте.
— Немного странно слышать от вас столь теплые слова в адрес Хэнлона, учитывая, что он в свое время не взял вас на чемпионат мира...
— Обиды не держал. Как я мог обижаться на Глена, если даже не знал его. После чемпионата мира, к слову, Хэнлон звонил мне, признал, что сделал ошибку.
— Но все же, признайтесь, тот случай наверняка ударил по вашему самолюбию?
— Открою вам тайну: я даже подумывал тогда завершить выступления за белорусскую сборную. Однако вскоре эмоции схлынули и в какой–то степени я даже был рад, что не поехал на чемпионат: в то время жена была беременна и я был с ней рядом.
— Если помните, одной из причин, почему же сборная отказалась от ваших услуг, назывался ваш трудный характер...
— У меня есть принципы. Если можно сделать хорошо, а человек делает плохо, я всегда это выскажу. Помню, Андрей Ковалев, который меня опекал в сборной, говорил, что это система, ее невозможно победить или изменить. А я пытался бороться с разгильдяйством в национальной команде, из–за чего и попал в число смутьянов.
— Вы играли в сборной «старого поколения» и играете теперь в новой. Какая команда вам ближе?
— Старая. Сегодня вспоминаю о ней с ностальгией. Как мы, полуголодные, пробивались в группу «А», как впервые играли на чемпионате мира, Олимпиаде, как обыграли россиян, как выходил на вбрасывание против Гретцки и не знал, куда смотреть: на шайбу или на Уэйна, как просили знакомых фотографировать нас рядом со звездами НХЛ...
— На нынешнем чемпионате мира перед белорусами стоят очень высокие цели — не ниже седьмого места...
— Я удивлен такими задачами.
— Этим сезоном вы довольны?
— Говорить, что все удалось и все получилось, можно только тогда, когда выигрываешь. Руководство «Динамо», тренеры и игроки ожидали от сезона большего.
— А личным выступлением удовлетворены?
— Много времени ушло, чтобы притереться друг к другу, сыграться. Было трудно.
— Но вы не жалеете о переходе в «Динамо»?
— Ни в коем случае. В этом клубе я начинал свой путь в настоящем большом хоккее. А когда после игр возвращаешься домой, к семье, а не на съемную квартиру, это прекрасно. Семья для меня на первом месте. Я знал, что жене и детям будет комфортнее в Москве. Но уточню: это был не выбор Москвы, а выбор именно «Динамо». Пригласи меня другая московская команда, не факт, что я принял бы ее предложение.
— Вы окончательно стали москвичом?
— Если в Минске предложат хорошую работу, мы можем переехать сюда. Моей семье нравится в Беларуси. Еще пару лет назад я хотел работать и жить только в Москве, но теперь изменил свои взгляды.
— А каким вы видите свое будущее?
— Я бы хотел остаться в хоккее. Летом поступаю в высшую школу тренеров. На данный момент вижу себя в тренерской работе или менеджменте.
— Сколько еще планируете выступать на высоком уровне?
— Когда–то думал, что и в 33 года уже невозможно играть. А мне скоро 32, и я только вхожу во вкус. Решать, когда мне заканчивать, буду сам, не обращая внимания на мнения и советы.
— Алексей, с возрастом вы сильно изменились?
— Раньше мне хотелось получать подарки, теперь мне хочется их дарить...
