На сцене Театра Российской армии стояла прекрасная восточная женщина и звонко, звучно и с нежностью выпевала слова белорусской колыбельной «Купалiнка–купалiнка, цемная ночка, цемная ночка, а дзе ж твая дочка...». Зара, одна из популярнейших российских эстрадных певиц, к радости людей, по–настоящему разбирающихся в музыке, становится завсегдатаем праздников белорусского искусства. Выступив на праздничном концерте по случаю Дня единения народов Беларуси и России, она готовится петь и на «Славянском базаре в Витебске». Наш разговор мы начали именно с нее, с до сих пор звучащей в голове колыбельной...
— Скажите, Зара, почему вы выбрали именно «Купалiнку», наверное, за ее мягкость, за ласковость...
— Я впервые спела эту песню на своем сольном концерте в Минске несколько лет назад. Я стараюсь делать такие сюрпризы зрителю страны, в которой выступаю, и когда учила «Купалiнку», то попросила своих белорусских друзей помочь мне в работе над произношением. Пою я ее а капелла, без аккомпанемента, чтобы высветились вся душа и прелесть этой песни. Кстати, когда я укачивала своих маленьких сыновей, я очень часто пела им «Купалiнку».
— На концерте вы исполнили и «Эхо любви» Анны Герман — ее сегодня мало поют. У вас есть какой–то секрет, как классические советские песни подавать современной публике?
— Секрет в том, что секретов нет, нужно просто приблизиться к первоисточнику. Анна Герман пела не только голосом — а вокальные данные у нее были потрясающие — она пела душой. И вот эту песню мне тоже нужно было просто пропустить через себя. Я пою профессионально с 12 лет, многое делала по наитию, многое пришло после окончания Академии театрального искусства в Санкт–Петербурге, где мы работали над вещами Достоевского, Тургенева, Чехова и нас учили работать с актерским, театральным материалом. К песне я отношусь как к материалу актерскому, театральному, а не только певческому. Мне всегда надо «разобрать» песню, понять для себя, от какого лица ее петь, каким должен быть внешний образ, какие привнести краски вокальные. Бывает, что работа над песнями затягивается у меня до года.
— А что осталось в вас от девушки, которая поступала когда–то на филологический факультет? Что из той поры вам сегодня полезно? Успех изменил вас?
— Могу сказать, что осталась очень доверчивым человеком, в чем–то наивным, верю по–прежнему в порядочность людей. В чем–то пришлось стать жестче, стараться не все пропускать через себя, потому что я должна беречь себя для семьи. А что касается раннего успеха, побед на детских конкурсах, то это абсолютно никак на меня не влияло, я только набиралась опыта и многому училась. Это меня закаляло как артистку, но говорить о каком–то успехе... Я бы такими словами не разбрасывалась. Я с медалью окончила школу, с отличием — музыкальную школу. Это было мое естественное состояние.
— То есть состояние успеха — ваше естественное состояние?
— Не успеха, а какой–то внутренней удовлетворенности. Наверное, мне слово «успех» просто не очень нравится. Состояние, что я хорошо выполнила работу и получила за нее награду, зрительское отношение, полные залы, аплодисменты — это для меня самое главное, это и есть успех.
— А вот из ваших интервью можно подумать, что любовь публики вам дается очень просто.
— Это должно так выглядеть, что все дается очень просто. На самом деле в этой жизни очень многое дается очень непросто: и семейная жизнь — большая работа, и творчество — тоже очень большой труд. И не только мой, но и моей команды — продюсера Виктора Дробыша, композиторов, с которыми я работаю, директора, музыкантов, звукорежиссеров. Это все серьезнейшая системная работа, в которой как только ты останавливаешься, то сразу выпадаешь из обоймы.
— То есть где–то не дотянул ноту, вполсилы спел, недостаточно тщательно отрепетировал...
— Недотянул — это ерунда. Когда мы поем живьем, бьемся за живой звук, то какие–то недочеты публика, надеюсь, прощает, видя, что человек поет без «фанеры», что он честен по отношению к зрителю, и зритель отвечает взаимностью. Я больше переживаю, когда мы не дотягиваем до настоящего качества в аранжировках, когда, например, акустика зала не позволяет услышать тебя так, как хотелось бы.
— Зара, работа для вас, как видно, всегда на первом месте. Вы ведь даже беременной ездили в туры, выходили на сцену к микрофону.
— Просто очень многие туры были расписаны еще до того, как я узнала о том, что буду мамой, и чтобы не подводить организаторов, я не стала отказываться. Да я и чувствовала себя тогда очень хорошо, не было такого, чтобы пришлось где–то себя пересиливать или делать во вред здоровью. Люди по–разному переносят прекрасный период беременности, и мне, например, совсем не хотелось лежать, у меня все было в порядке.
— Помимо сайта официального вам посвящено сразу несколько интернет–страниц, созданных вашими поклонниками. Вас не утомляет фанатское внимание? Не хочется иной раз тишины при такой нагруженности семейной и рабочей?
— Работа с поклонниками — это часть профессии, определенная обязанность артиста. Более того, у меня очень деликатные поклонники, в какой–то степени отражение меня самой. Да, они делают сайты, выпускают дайджесты, странички, я к ним отношусь с большим уважением, стараюсь прислушиваться к ним, а они — ко мне.
— В прошлом году вы выпустили двойной диск романсов «В темных глазах твоих». «Ах ты, степь широкая», «Я несла свою беду», « Не говорите мне о нем» — совсем не модная сегодня музыка. Вам не важно быть в струе?
— Вы знаете, безусловно, существует коммерческая музыка, которая держит тебя на плаву, кормит тебя, но при этом есть искусство, к которому ты тяготеешь душой. Альбом «В темных глазах твоих» — как раз из такого числа, моя аудитория ждала его с нетерпением, он записывался много–много лет, и далеко не все подготовленные номера вошли в альбом. Я рада, что эта работа все же состоялась, но уже на подходе материал на два следующих альбома, и они будут оба эстрадные.
— Вы из–за такой раздвоенности и не хотите, чтобы ваши сыновья стали артистами, занимались шоу–бизнесом?
— Мне просто кажется, что это сложная профессия, особенно для мужчин. Женщина–певица, актриса — это чуть больше, чем женщина. А мужчина–актер — это чуть меньше, чем мужчина, потому что он больше зависим от своего успеха, от востребованности, от обожания. И когда мужчина этого не получает, то это неудовлетворенность на всю жизнь, рядом с таким мужчиной очень некомфортно, неудобно жить. Сейчас мой старший сын увлекается хоккеем, а младшему очень нравятся иностранные языки, но если я увижу у мальчиков реальные артистические способности, я их, конечно, поддержу...
Андрей Васянин
Фото РИА Новости
Советская Белоруссия №94 (24477). Четверг, 22 мая 2014 года.
