Хоть каталог-резюме Казимира Малевича, изданный французским издательством "Adam Biro", и был выпущен в прошлом году, в Минске он - библиографическая редкость. Кстати, то первый и единственный исчерпывающий каталог, работа над которым продолжалась двадцать лет. С его автором - французским исследователем русского авангарда Андреем Накоевым - беседует журналист Владимир Мироненко.- Почему работа над каталогом заняла двадцать лет?
- Те, которые понимают, что такое каталог-резюме Малевича, говорят, что я закончил его очень быстро. Это оказалось невероятно трудным делом, почти что чудом. До сих пор ни у одного художника русского авангарда, за исключением Кандинского, нет каталога-резюме. Но Кандинский жил и умер на Западе, его в значительной степени считают западным художником, и его каталог-резюме как издание чисто западных исследователей в русской части явно не полон. Малевич источником своего творчества считал прежде всего западное искусство, но на Западе никогда не жил. При жизни выставлялся больше в СССР, после смерти - на Западе. Надо было иметь доступ одновременно и к западным, и к российским источникам. И прийти к некоему синтезу, при том, что до сих пор как для западного сознания многое в славянской культуре остается непонятным, так и для славян остаются не до конца понятыми некоторые западные культурные явления.
- Вы - болгарин, живущий во Франции, выступаете в роли третейского судьи?
- Мне понятны и западная, и славянская культуры, и мне достаточно легко в интеллектуальном смысле пересекать границы европейских культур.
- Кто вам помогал в работе?
- Семья Малевича совсем не интересовалась наследием художника, и после его смерти, переехав из его квартиры, передала почти все, что у нее хранилось, в Русский музей. Тот "Черный квадрат", что сегодня висит в Эрмитаже, был у вдовы Малевича до самой ее смерти в конце восьмидесятых. Но она всего боялась, отказывалась общаться с исследователями и вообще жила в мире, далеком от искусства. Мне повезло, что в семидесятые еще была жива секретарь и ученица Малевича Анна Лепорская. Она была гражданской женой самого близкого ученика Малевича Николая Сутина. Малевич оставил Сутину свою мастерскую. Там оставались его рисунки и архив УНОВИСа - Малевича, Сутина, Чашника. Лепорская занималась систематизацией архива, я много с ней общался, и она очень помогла мне войти в проблематику супрематизма и понять мир Малевича. Тогда же я нашел и сестру Малевича. О ней все позабыли, и я оказался первым, кто пришел к ней спустя сорок лет после смерти брата и заговорил о нем. Она написала для меня воспоминания, которые хранятся в моем архиве. Кое-что интересное из семейной жизни рассказала мне и дочь Малевича, Анна-Мария, которую он в честь УНОВИСа называл Уной.
- А кто вам мешал?
- Сильно мешала жизнь, а однажды попыталась насолить и советская власть. В 1984 году я вынужден был прервать исследование на несколько лет, потому что какие-то ваши партийные мудрецы решили не подпускать меня к музейным архивам, не давали визу в СССР. Только после 1987 года, когда уже началась перестройка, мне снова позволили приезжать в Россию.
- Что вам удалось найти в наших музеях и архивах?
- Я работал везде, где были работы, рукописи и сведения о Малевиче. Много лет я ничего о нем не публиковал, чтобы собрать все найденное вместе. В результате многие его работы из крупнейших музеев России публикуются впервые. В монографии, которая выйдет осенью, дана новая хронология творчества и впервые даны сведения о первой публикации работы и первой критике. Это важно, потому что с этого момента можно будет более точно судить о влиянии Малевича на своих современников. В целом трехтомный каталог примерно на 70% состоит из того, что могли знать только некоторые специалисты. А некоторые вещи никому не были известны. Даже дата его рождения оказалась неверной. Он родился в 1879 году, а не годом раньше, как принято было считать. Кроме того, я выстроил генеалогическое древо Малевича от XVII века, которое еще не видел никто.
- Сколько оказалось в итоге работ кисти Малевича?
- По моим критериям - около 1.800. Я не называю точную цифру потому, что некоторые произведения в каталоге имеют добавочную нумерацию, будучи вариантами или авторскими копиями. Например, для выставки в "Третьяковке" в 1929 году Малевич сделал новые варианты своих ранних работ, вывезенных им в 1927 году в Германию или утраченных. Конечно, он тогда хотел показать свое творчество в развитии, а не запутывать историков двойной датировкой.
- Часть работ Малевича исчезла. Куда они пропали?
- Малевич после выставки в Берлине в 1927 году оставил там свои работы. Он мечтал поработать в "Баухаузе" и надеялся еще вернуться в Германию. Вернуться ему не дали. Небольшие картины остались на хранении у его берлинских приятелей, а большие холсты были помещены на склады транспортной фирмы "Knauer". Во время штурма Берлина в 1945-м всем было не до Малевича, город бомбили, и склад с его работами сгорел в пожаре. Судьба некоторых его работ до сих пор неизвестна. Например, нацисты, хоть и называли авангард "дегенеративным искусством", вывезли из смоленского музея в 1943 году одну известную кубофутуристическую работу художника. Известно, что ее среди других ценностей музея довезли в эшелоне до Вильнюса, потом эшелон расформировали, и она вместе с работой Кандинского исчезла.
- Лидер русского авангарда не был хулиганом и провокатором?
- Нет. Об этом даже смешно говорить. Хулиганили футуристы с Маяковским. Малевич был гениальным педагогом, и ученики его обожали. Он поражал своих современников умом, а не эксцентричным поведением. И как все гении, он был бесконечно наивен. Сразу после октября 1917-го на несколько месяцев Малевич был назначен комиссаром по делам искусств. Но политически Малевич был связан с анархистами и уже в конце 1919 года, когда на них начались гонения, был изгнан со своего поста конструктивистами и продуктивистами в Витебск. Малевич понял, что будет дальше, и ехал в Витебск, как на каторгу. Первый раз его там и арестовали чекисты в конце гражданской войны. В 1927 году, сразу после возвращения из Германии, его продержали в заключении две недели, а в 1930-м он провел в тюрьме два месяца. Для него это было страшным испытанием. Его открыто стали преследовать. Разрушили его архитектурную мастерскую, закрыли институт, где он преподавал, и лишили работы. У него открылся рак, и он писал письма в НКВД с просьбами позволить ему выехать для операции во Францию. Но загранпаспорт Малевичу больше не дали. Власть его не лечила, а цинично ждала, когда он умрет от рака. Всем было ясно, что таков план, и его уже никогда не выпустят. Если бы он прожил еще пару лет, то его бы, конечно же, отправили в ГУЛАГ. Хотя он был бы уже настолько болен, что в этом не было бы никакой необходимости. Жил он чрезвычайно бедно, и его вторая жена умерла от голода в 1925 году. Он писал своим друзьям, что не может отвечать на все письма, потому что у него нет денег на почтовые марки.
- Неужели его работы тогда ничего не стоили?
- Когда он умер, нотариусом была сделана инвентарная опись имущества. В нее вошла мебель, рояль, а о картинах - ни слова. Тогда его работы в СССР никому не были нужны. И лет тридцать назад они еще ничего не стоили. Дорогим художником он стал сравнительно недавно. За "Черный квадрат" для Эрмитажа Потанин заплатил миллион. Это много для России, где почти нет рынка, но очень мало для Запада, где за такую работу дали бы сегодня во много раз больше. Год назад на аукционе в Нью-Йорке неизвестный заплатил за не столь знаменитую композицию Малевича 17 миллионов долларов...
