Может, уже возраст такой, что стал сентиментальным, пугливым и впечатлительным? Но я с полной уверенностью, положив руку на то место, где бьется сердце, могу сказать: подобные ощущения накатывают на меня каждый раз, когда я ступаю на песок этой дороги. Она самая обыкновенная, таких тысячи, но только на этой бешено колотится сердце и глаза увлажняются. Я чувствую, как соленая вода пощипывает веки, а бывает, что и ручейками по щекам бежит. Так и в детстве бывало, но только щеки тогда были круглые, как стенки фарфорового чайника, и слеза бежала быстро, не задерживаясь. А теперь она ползет, ну да ладно, понятно, что может иметься небритость...
Думал, что это только у меня подобное недержание слез и сердцебиение глупое. Но как–то разговаривал с хорошей знакомой, художницей Зоей Литвиновой. Она, немного смущаясь, призналась, что плакала, когда возвращалась в деревню, где родилась. Весь мир объехала, красот заморских насмотрелась, в Альпах долго жила. Восторг от фантастических пейзажей горных, от долин альпийских, лугов, снега, сверкающего на фоне неба лазурного, переживала не однажды... Фантастическая красота, но только слез она не вызывала и сердце так не колотилось. А вот речка белорусская родная с водой прозрачной да лоза красная, песок на речных берегах заставляли и заставляют ее трепетать. «Не знаю, поверишь ли, но я бегу по дороге и плачу от радости, что сюда вернулась, что опять вижу все это...» — говорит художница странным голосом, с улыбкой такой же странной, потусторонней.
Дорога моя обыкновенная, песчаная, желтоватая, песочек мелкий, камешки, иголки сосновые рыжие. Вот гриб кто–то обронил, а может, выбросил, посчитав несъедобным. Яблоко большое надкушенное в песке валяется, над ним оса полосатая гудит и муравьи по нему ползают... На песке — следы разные. Улитка проползла, кривую борозду прочертив. Птичьи лапки свою клинопись оставили, собака пробежала. А вот мужчина шел и коня за повод вел. Следы глубокие, яркие, протекторы от резиновых сапог четко отпечатались. Вот кто–то на велосипеде проехал, приостановился. Может, прикуривал, а может, оглянулся, подумал, а не забыл ли что–то нужное дома... Детские следы, маленькие, все пальчики видны... Черт, ведь и я когда–то по этой дороге босиком ходил. И деревья так же тихо шумели. И я когда–то, уверен, грыз яблоко, наспех в саду сорванное, но оно оказалось кислым. Бросил — и забыл. Яблок–то в саду много, не пересчитать...
Иду тихо по дороге, под ноги уже глядеть перестал. Думаю, что у каждого что–то такое есть. Тропинка, лестница, балкон, крутящееся велосипедное колесо, да мало ли. Это и мост может быть над рекой, и здание, для других непонятное и бессмысленное. Это — рай, мечта, переживание всегда новое и неожиданное. Можно сказать, что это то, что хочется писать с большой буквы.
Я думаю о банальной песчаной дороге, а мой приятель в это время сосредоточенно смотрит в свой смартфон, играя в «Осмос». Там у него звезды яркие горят, движутся на черно–синем фоне скопления планет. Суть игры сводится к тому, что ты в галактике пожираешь черные таинственные пустоты и за их счет увеличиваешься в размерах, выживаешь. Странно. В этой космической игре отсутствует моя песчаная дорога с золотым песком и надкушенным яблоком.
Советская Белоруссия №182 (24563). Среда, 24 сентября 2014.
