Кого и зачем водят в зону отчуждения нелегальные проводники

В начале года в окрестностях Припяти были задержаны 12 человек, незаконно проникших в зону отчуждения ЧАЭС. Помимо граждан Украины среди нарушителей оказались и двое парней из Гомеля. А чуть раньше полицейские задержали другую компанию, которая собиралась отмечать в мертвом городе Новый год. Эти люди называют себя сталкерами и стремятся попасть туда, где по законам Беларуси и Украины находиться запрещено. Сколько их, зачем они идут и чем рискуют?

Главней всего — порядок в зоне

Чернобыльская зона отчуждения образовалась сразу после катастрофы. В ту пору туда активно наведывались мародеры, вывозившие все ценное, что удавалось достать. Спустя двадцать один год вышла компьютерная игра S.T.A.L.K.E.R., сюжет которой развивается в чернобыльской зоне. Сотни ее фанатов, опьяненных фантазией, устремились в «милый сердцу уголок». Пик пришелся на середину нулевых, хотя и сегодня интерес отнюдь не угас.  
В Администрации зон отчуждения и отселения МЧС Республики Беларусь (далее АЗОО. — Авт.) рассказывают, что в наших краях сталкеров почти нет. Ведь попасть в манящую Припять со стороны Украины быстрее и проще. Впрочем, хлопот хватает и с другими нарушителями. 

— За все годы, которые существует контрольно-пропускной режим, главное требование остается неизменным, — подчеркивает начальник АЗОО Василий Шабловский. — Находиться в зоне без специального пропуска запрещено. К сожалению, некоторые по-прежнему норовят прийти сюда за грибами, ягодами, на рыбалку. В прошлом году в ходе совместных рейдов с другими ведомствами нами выявлено 161 нарушение. 

Здесь были «схватчики»

Разговор продолжаю со специалистами Александром Першко и Александром Погарцевым. Служебная «Нива» везет нас в Ветковский район — на очередную проверку местного участка зоны. Чернобыльских сталкеров мои спутники не припоминают. А вот «схватчики» попадались. Это тоже игра, участники которой передвигаются на машинах и выполняют задания. К примеру, нужно попасть в определенное место, разгадать ребус и получить следующий квест. Как-то один из сценаристов решил, что в качестве арены идеально подходит «отселенка». На сохранившихся постройках стали появляться загадочные коды — J-1, Q-5 и другие. 
— Как раз тогда еще активно шло захоронение отселенных деревень, — рассказывает Александр Першко. — А перед этим работники спецпредприятия наносят свои обозначения. Вот мы и решили, что это их маркировка. 

Когда прояснилась истина, сотрудники АЗОО устроили засаду. В нее угодила целая команда «схватчиков». Автор блестящей идеи получил штраф. 

В прошлом году милиция и пограничники задерживали несколько компаний минчан. Правда, одна из них успела хлебнуть адреналина. В зону трое парней попали в Брагинском районе. Когда в сумерках совсем близко раздался волчий вой, ребята, словно обезьяны, взлетели на деревья. И провели на ветках несколько часов, пока их крики не услышал патруль охраны Полесского заповедника. 

Увы, хорошо кончается не всегда. Два года назад возле отселенной деревни Бук в Наровлянском районе лесник нашел останки человека. Рядом лежали куртка, рюкзак с вещами. Погибшим был гражданин Украины, который на родине пять лет считался пропавшим без вести. Зачем он пришел в зону, уже не узнать. 

Нарушителей нет

Тем временем мы на окраине Ветки. Через шлагбаум заезжаем в угодья спецлесхоза. Дорога вьется между заснеженными елями. Колея хорошо накатана — по ней регулярно ходит транспорт лесников и милиции. Периодически встречаются знаки радиационной опасности.
— Хорошо, хоть дорога не завалена, — Александр Погарцев показывает на деревья за окном. — Оттепель пойдет — начнут падать. Иногда такие завалы — будто специально устроили. Поэтому в багажнике всегда топоры возим, чтобы хоть как-то прорубиться. 

Мост через реку Беседь примечателен тем, что был построен вскоре после катастрофы по личному указанию Андрея Громыко — знаменитый министр иностранных дел  СССР родом с Ветковщины. И тогда, и сейчас мост имеет стратегическое значение, поскольку напрямую соединяет две части района. 
Через пару минут почти что «встреча на Эльбе». Навстречу нам — милицейский экипаж. Сотрудники взвода по охране территорий радиационного загрязнения контролируют участок площадью 450 километров. Чаще всего приходится гоняться за контрабандистами. Через зону они везут в Россию тонны металла. Осенью на Беседи задержали любителей подводной охоты. Хобби обернулось для них уголовной ответственностью.   

— Да какие сталкеры! — командир взвода Виктор Трубиков отвечает на мой вопрос с усмешкой. — Они все в Припять идут. А у нас диковинок нет. Что тут смотреть: развалины ферм и сараев?  
Едем дальше. Среди зарослей мелькают останки построек. Когда-то это были деревни, от которых остались лишь названия на картах. С пометкой «нежилая». Последний островок затухающей жизни — деревня Бартоломеевка. В трех из пяти уцелевших домов остались 4 человека, которые сумели закрепиться здесь легально. Погарцев достает дозиметр — радиационный фон не превышает нормы. А вот электричества нет — местные обходятся свечами, керосинками и фонарями на батарейках. 

На улице 86-летняя баба Лена, опираясь на клюку, тянет тележку. На ней — ведра с печной золой. Беремся помочь. С трогательным простодушием старушка объясняет: 

— На дорогу сыпать не хочу — там гвозди есть, так чтоб машины колеса не прокалывали.   
Сама баба Лена почти не слышит. Поэтому общение с ней — сплошной монолог. Старушка рассказывает, что дочь приезжает дважды в неделю, привозит продукты. Готова забрать к себе, но баба Лена против:

— Привыкла я к той радиации. Сколько годов прошло. Буду дома помирать.

Не обнаружив нарушителей, возвращаемся в райцентр. 

Сталкер в отставке

Наши сталкеры не горят желанием общаться. Ведь фактически это значит признаться в правонарушении. Рассказать о походах согласился сталкер в отставке — гомельчанин Виктор Кудрявцев. Целью его первого посещения зоны в 2006 году стал исторический объект — усадьба Герардов в Добрушском районе. Тогда же зашли в деревню Вылево, где когда-то находилась знаменитая церковь. Решением Правительства ее как памятник архитектуры перенесли в Гомель. Ныне это храм Архистратига Михаила на Речицком проспекте. Еще до «переезда» шла молва: на территории церкви нет радиации. 

— Я думал это сказки, — признается Виктор. — Ходили с дозиметром, проверяли. В церковном дворе уровень радиации был в 4 раза ниже. Причем граница проходила строго по линии забора. Только пересекаешь — дозиметр потрескивать начинает. 

Затем начались походы в Припять. Машину оставляли в 10 км от украинской границы и шли пешком. О том, что зона патрулируется, знали. Охранников почему-то прозвали «монтерами». Встречи с ними старательно избегали:  

— Нам везло — только шум машины слышали пару раз. Помогали радиостанции: настраиваешься на частоту «монтеров» и знаешь, где они. Само собой — маскировка. Юнцов там пачками задерживали: на ночевку остановятся, костер разложат. А что такое мертвый город без движения, без электричества — любой свет виден на полтора-два километра. Как и дым. Кстати, «монтеры» на это особенно бурно реагировали. Пожар в «отселенке» — страшное дело.   
Вряд ли есть смысл описывать сам город Припять — в интернете полно фото и видео. «Колесо обозрения», бассейн, гостиница «Полесье», здание с гербом СССР  давно уже стали символами. Как надгробные памятники на кладбище эпохи. Атмосфера и ощущения — соответствующие.        

Несколько раз ребята ночевали в подвалах многоэтажек. На вопрос, не боялись ли обрушения, Виктор иронизирует:   

— Ну, вот сейчас ты сказал — я и задумался. Бояться, видимо, уже поздно. Сейчас бы, конечно, тщательнее выбирал место. А тогда… юношеский максимализм. Единственное, чего мы опасались, так это радиации. Помню, как-то в районе Рыжего леса дозиметр стал сильно трещать. Нашли источник — трак от гусеницы бульдозера, бросили на него дозиметр. На экране выскочило 74 микрорентгена при максимально допустимой дозе 50. В общем, поднимать прибор не стали — сфотографировали и оставили.  

Сам поход Виктор называет рутинным и утомительным, особенно когда идешь не в первый раз. Однообразные деревни разграблены мародерами. От радиаторов отопления следы под окнами. Из печек вырваны «с мясом» дверцы, колосники и заслонки. На улицах — заиленные колодцы, пить из которых нельзя. Зато одичавшая фауна представлена во всей, порою устрашающей, красе:

— Живности — полно! Даже лошадей в зоне видели. Правда, выглядели они… как-то странно. Маленькие, будто сплющенные. Что-то среднее между обычной лошадью и пони. Ни до, ни после я таких не встречал. А однажды шли через лес, и рядом пронеслась стая косуль. Самое страшное, что до последнего момента мы их не видели. Слышишь топот, хруст  ломающихся веток и понимаешь, что на тебя несется что-то большое и быстрое. Куда бежать — непонятно. Метрах в пяти выскочили около пятнадцати животных. Наверное, попались бы на их пути — сбили бы с ног… 
Несмотря на яркие впечатления, свое «сталкерство» Виктор оценивает критично: 

— Сейчас бы, конечно, не пошел. Элементарно: попался пограничникам — проблем не оберешься. Хотя тогда к этому проще относились. Да и в Украине такой напряженности не было. Вообще, если мозгов у человека нет — в зону лучше не ходить. Сколько там балбесов, которые лазят, ночуют где попало, и сколько они рентген хватанули — одному богу известно. А если мозги все же есть, то… тем более не надо ходить. Да, это экстрим, в первый раз интересно, но на самом деле — жуткое, гнетущее место, в котором нечего делать. 

Увидеть Припять и не умереть

По информации Государственного агентства Украины по управлению зоной отчуждения, ее площадь занимает 2600 квадратных километров. Загрязнению подверглись территории Чернобыльского (ныне не существующего), Иванковского и Полесского районов Киевской области, а также Овручского и Народичского районов Житомирской области. После катастрофы полное отселение было проведено из 124 населенных пунктов. Впрочем, совсем безлюдной назвать зону нельзя. Сегодня здесь живут 148 человек — так называемых самоселов. Зона ограждена по периметру, имеется 9 контрольно-пропускных пунктов. На вопрос об экстремальном туризме председатель агентства Виталий Петрук уточняет: 

— Понятие «туризм» в данном случае некорректно. Предоставление туристических услуг в зоне отчуждения не предусмотрено, а въезд и пребывание на ее территории ограничены.

Официальные посещения строго регламентированы и согласовываются нашим агентством. Главные требования — соблюдение правил радиационной безопасности, выполнение рекомендаций сопровождающего, который также следит, чтобы не было отклонений от установленного маршрута.   

Интерес к зоне и ее «атомной жемчужине» Припяти не угасает. Если в 2014 году город-призрак посетили 1063 делегации, то в прошлом — 2485. Вместе с тем здания находятся в аварийном состоянии — заходить в них категорически запрещено. 

Впрочем, любителей запретного плода риск и опасности лишь притягивают. По данным отдела полиции ЧАЭС, в прошлом году было задержано 194 сталкера. Скольким еще удалось избежать нежеланной встречи, можно только догадываться. 

Их бросает молодость в атомный поход

Рассказами и фотографиями из нелегальных походов ребята делятся в соцсетях. В одной из них — группа «Чернобыль глазами сталкера» — более 38 тысяч подписчиков. Ее администратор Станислав и его жена Виктория согласились пообщаться. К слову, познакомились будущие супруги на почве интереса к Чернобылю, а впервые увиделись, отправившись в «атомный поход». 

Попасть в зону, по словам ребят, нетрудно. Чтобы перекрыть ее наглухо, нужны слишком большие ресурсы. Охрана усиливается в особых случаях. Накануне официальных делегаций 26 апреля или, как было недавно, перед Новым годом. Прятаться в Припяти зимой сложно — выдают следы на снегу. В летнее время маскироваться проще. Но бывает всякое.

— Как-то были в Припяти, и вдруг — полиция, — рассказывает Стас. — Заскочили в какой-то затопленный подвал и минут сорок стояли по пояс в воде, слушали, как наверху нас ищут. Видимо, они знали, что в подвале вода, и решили, что там искать нечего. Если бы спрятались в одной из квартир, нас бы точно нашли. 

Снаряжение сталкера — спальный мешок, сухпаек, нож, аптечка, средства от насекомых, фонарь, дозиметр и фильтр для воды. Обязательно — запасная одежда и обувь. В Рыжем лесу их товарищ как-то попал в болото и едва вытащил кроссовки. Иначе пришлось бы сдаваться полиции самому: босиком далеко не уйдешь. В том же лесу в свой первый поход Виктория подвернула ногу: 

— Ребятам говорить не стала — шла, руками подтаскивая за штанину. Хотя и здоровому человеку там идти непросто: болотистая местность, заросли выше головы, дозиметр трещит — фон повышенный… 

Главную опасность в зоне представляют дикие животные или непредвиденное ЧП. Мобильная связь доступна не везде, и помощи придется ждать долго. Поэтому ходить в одиночку сталкеры не рекомендуют. Но и толпами лучше не собираться. Оптимальный вариант — 2—3 человека. Всегда есть поддержка, и при этом проще остаться незамеченными. Именно нелегальное пребывание в зоне дает адреналин, который ищут сталкеры: 

— Идешь, вдруг заметил кого-то. Никогда не знаешь, охрана это или такие же, как ты. Падаешь, начинаешь быстро соображать, как спрятаться, как обойти. Чувствуешь себя разведчиком в тылу врага. Экстрим и просто как вид спорта. Надел рюкзак и долго-долго идешь, наслаждаешься атмосферой. Кого-то тянет в горы, кого-то — на заброшенные объекты, а нас вот — в зону отчуждения.   

По оценке Станислава, регулярно зону посещают около 300 человек. Есть группы, которые совершают походы практически одним и тем же составом. Еще больше тех, кто планирует там побывать. Почти всем им будет достаточно одной поездки, которую правильнее всего совершить в составе официальной экскурсии.

Можно долго читать записи и смотреть видео сталкеров, пытаясь понять их мотивы. Не обходится без пафоса и романтизированных клише. Мол, зона забирает частичку тебя, и ты всегда за нею возвращаешься, зону надо чувствовать и прочая псевдофилософия. Что это — инфантильная наивность? Попытка сбежать от бытовой рутины? Ведь, по сути, речь идет о полукриминальном хобби, умышленных правонарушениях, неоправданном риске и пренебрежении к собственному здоровью. И все это ради острых ощущений. А они того стоят?

proleskovskiy77@mail.ru 

Фото автора и из соцсетей