— Ребята, — говорил учитель, — продолжим писать сочинение о героях войны на Пронском рубеже…
Когда стали строить Дужевскую среднюю школу, кто-то сказал:
— К липам надо ее привязать. К плацдарму. Как раз для школы место…
И на этот раз победили старые липы. Как ни меняла война облик Надпронья, но могучие вековые липы остались стоять неприступно на круче, перенесли удары тяжелых бомб и снарядов. Учитель истории Виктор Иванович протягивает руку в сторону высоковольтной линии, перешагнувшей Проню ажурными вышками под синим небом, и говорит мне:
— Там Карачевский тракт.
* * *
…Мать горячо шептала в лицо сыну, чтобы не слышала ночь, подрагивающая от вспышек боевых ракет:
— За рекой уже наши. Дитятко, расскажи им: немец из родных хат гонит людей. Бог знает, что будет. Иди к нашим, ты же знаешь реку и дорогу…
Оклик из лесу заставил Мишу остановиться. Вышли трое в военной форме.
— Ну ты, хлопец, боевой, — сказал военный в звании капитана. – В непогодь такую реку перемахнул!
Наступил момент, когда надо было что-то сказать о себе. Мальчик говорил, как учили в школе: Миша Маслюков, 13 лет. Мама осталась за рекой. Она плакала и просила, чтобы и ее из деревни взяли.
Из слов, сказанных вперебив, прояснилось: у мамы отношения с фрицем самые скверные. Фриц грабит, живность стреляет. Что не разграбит – жжет.
Капитан положил руку на плечо мальчика:
— Выходит, мы с тобой тезки: оба Михаилы. Будешь нашим сыном – сыном полка. – Михаил Конов замолчал, потом сказал: — Пойдешь в оружейные мастерские. Там накормят и с ночлегом определят.
* * *
Капитан Михаил Конов ушел с группой разведчиков по лесной дороге, а сосновый бор хранил доверенную ему военную тайну. В его недрах таились готовые к бою 29 гаубиц, десятки противотанковых орудий, минометов 843-го полка 238-й Карачевской Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова II степени стрелковой дивизии. К исходу дня 2 октября 1943 года его подразделения скрытно сосредоточились в лесной части левого берега Прони, чтобы под прикрытием ночи захватить немецкий паром, переправить подразделения на западный берег и, взаимодействуя с частями дивизии, овладеть деревнями Ужарь и Дужевка.
Разведчики окопались у самой реки, слышат ее ночные всхлипы. Время пришло. Старший лейтенант С.Ващенко на плоту бесшумно пересекает течение, подгребает к самому парому, перерезает его крепления и привязывает веревку, протянутую через реку. Паром отчалил, ускоряя ход. Разведчики в траншее напрягают силы до предела. И вот она команда: «На переправу!»
Первыми в траншеи противника ворвались бойцы третьего батальона, захватили плацдарм, выбили из первых траншей врага. Тут же началось строительство моста, по которому уже утром пошли боевые подразделения.
* * *
Лобовые атаки в направлении деревень Ужарь, Дужевка, Роман-Вино не принесли успеха, командование решило сделать обходный маневр. На этот участок был направлен усиленный разведывательный отряд, который возглавил заместитель начальника разведки дивизии капитан Пименов. Октябрьской дождливой ночью разведчики проникли в тыл врага, вошли в Роман-винскую пущу.
Стоило разведчикам появиться в ней, как местные жители, что прятались здесь от немцев, тут же рассказывали о расположении немецких частей, штабах и укреплениях. Поведали и о своих несчастьях: намедни каратели расстреляли Марию Двужильную с двумя дочерьми, а малолетний сын Ванятка удрал из-под расстрела — сбросил с себя кожушок и шмыгнул в непролазный ельник.
Непростое это дело — снять боевое охранение у деревни. Но у разведчиков капитана Пименова выучка настоящая: языков брали бесшумно, переправляли в штабы «живой» материал, чтобы точно подготовить наступательную операцию. Она удалась: к 10 часам утра 12 октября Ужарь и Дужевка были освобождены. Еще через два дня были взяты штурмом две высоты, которые враг упорно оборонял.
* * *
Обеспокоенный прорывом обороны на Проне, противник в спешном порядке стал перебрасывать резервы из-под Могилева: танки, артиллерию, живую силу и, имея превосходство в живой силе и технике, теснил наши войска к берегам Прони. Бои здесь приняли затяжной характер.
И лишь в начале декабря после двухмесячных изнурительных боев дивизия, развивая успех, перешла в наступление в направлении деревень Лесная, Долгий Мох, Усушки, Волковичи. Боевые подразделения шли по дороге своих предков – русских воинов, которые в деревне Лесной под руководством Петра I в октябре 1708 года разгромили шведский корпус. Командовал Карачевской дивизией генерал-майор И.Красноштанов, командирами 843-го и 837-го полков были подполковник А.Храмов, Герой Советского Союза подполковник А.Разумов.
Верховный главнокомандующий объявил Карачевской стрелковой дивизии благодарность за форсирование реки Прони и прорыв обороны немцев на Западном направлении.
* * *
Лето 1944 года. 837-й полк под командованием подполковника А.Разумова первым ворвался в Могилев, разгромил остатки вражеской дивизии, в уличных боях уничтожил более тысячи гитлеровцев, взяв в плен 440 солдат и офицеров.
Штурмовые отряды красноармейцев освобождали квартал за кварталом, зеленые ракеты взвивались в небо – давали знать: территория освобождена. Плененный командир крепости Могилев генерал-майор Эдмандсдорф попросил у наших бойцов стакан воды…
Начальник артиллерийского снабжения капитан Михаил Конов рассказывает:
— Мы не ожидали, что небольшой серый домик над Днепром нам подготовил такой сюрприз. Внезапно открыли дверь, зашли в помещение. В нем обнаружили двух генералов с группой полковников. Один из генералов, Бамлер, отдал мне свой планшет. Впоследствии мне пришлось передать его в музей.
За освобождение Могилева 238-я Карачевская дивизия была награждена орденом Боевого Красного Знамени.
* * *
…После дневного наступления 843-й полк занял позицию у деревни Ляды, под Борисовом. Солдаты окапывались. Сын полка Миша стоял на дне своего окопчика, гордился, что у него он получился не хуже, чем у старших. Незаметно к нему подошел старый солдат Иван Логута.
— Дай-ка я штык возьму, — Логута потер ладонь в ладони. – В окопе есть один секрет: ты стал в него и перед тобой все, как на скатерти, каждая бубочка видна. А немец тебя ни шиша не видит. Ты, как боровичок, затаился среди вереска…
Миша затронул в солдатских душах глубокую струну чего-то родного, далекого. Искра пошла цепочкой. Один боец помог парню окоп приаккуратить, другой просто улыбнулся, третий, глядя на них, махоркой затянулся. И все грелись от одной искры детской души. А с рассветом начался бой. У бойцов оружейных мастерских было три пулемета и десять автоматов, они отразили уже не одну атаку. Миша умело определился в боевой обстановке: подносил патроны, гранаты, помогал изо всех сил. Когда все ресурсы подошли к концу, сына полка вызвал капитан Михаил Конов и приказал бежать в штаб с донесением: бойцы ждут подкрепление. Боевое задание Миша Маслюков выполнил.
* * *
Победы багратионовского лета потянули людей, как весенняя путина птиц к родным разбуренным гнездовьям. Ехал с войны и Миша. На аккуратно подогнанной гимнастерочке белела ясным солнышком медаль «За отвагу». Все случилось буквально перед отъездом. Командир полка Петр Припадчев, вручая боевые награды, назвал и Мишу Маслюкова. Парень подумал: почудилось. Сомнения рассеялись. Подполковник вышел вперед и, улыбаясь, держал медаль:
— Награда на грядущее. Молодец!
* * *
В школе, на плацдарме, парни и девчата писали сочинения о молодежи, которая пришла на фронтовой рубеж прямо с выпускных вечеров. Лучшим было признано сочинение выпускницы Юлии Матыльковой, которое напечатали в специальном выпуске «Родина-мать зовет».
Учитель истории рассказывал о боевом пути Карачевской дивизии, зачитал недавно присланное письмо начальника артиллерийского обеспечения полковника в отставке Михаила Конова из Москвы. Прозвенел звонок на перемену, а в классе была тишина, как будто никто не слышал его.
— Ребята, — сказал учитель, — продолжим писать сочинение о героях войны на Пронском рубеже. Лучшие представим в школьном краеведческом музее.
* * *
Дверь в палату открылась. Медсестра госпиталя тихо и ласково сказала:
— Вас ждет профессор. Будет осматривать.
На столе у профессора лежала история болезни с надписью: «Конов М.Д.». Когда Михаил Дмитриевич зашел в кабинет, тот вышел навстречу:
— Найдем точку опоры, Михаил Дмитриевич, чтобы там ни было, — профессор подал стул. – Медицина излагает суть в своей плоскости, а мы чуть повернем ее. Вот вы по войне прошагали 1700 верст, а не было такого чувства: вот эта верста роковая?
Конов посидел в раздумье:
— Это чувство было со мной постоянно. На то и война. Об этом на плацдарм, в Дужевку, написал три письма. Хочу, чтобы ребята в школе поняли это чувство и написали про моих друзей-товарищей правду. Это будет их правда, может, на всю жизнь. Им это нужно, они же ищут себя, свою дорогу…
Профессор положил руки на плечи Конова:
— Вы, Михаил Дмитриевич, на плацдарм годны сегодня!
Он шагал по коридору твердо и уверенно. Навстречу ему шла жена Маргарита Дмитриевна с сыном. Дмитрий взял отца и мать под руки. Они остановились у большого светлого окна. Из московского парка струился белый свет белых берез, почуявших дыхание далекой весны.
Чаусы—Минск—Москва
Январь—март
