Владимир Игнатик знает, как стать звездой
Когда в 2007–м Владимир Игнатик поставил на уши теннисный мир своей победой на юниорском «Ролан Гарросе» и вторым местом на Уимблдоне, только ленивый не говорил о том, что теперь уж вопрос преемственности поколений в белорусском теннисе будет решен. Мол, еще чуть–чуть — и на смену Максиму Мирному и Владимиру Волчкову придет новое поколение.
Публика требовала продолжения «бан
кета», совершенно не слушая тех, кто твердил о трудностях перехода во взрослый теннис. Когда же «вундеркинд» внезапно исчез из поля видимости, поползли разговоры, что, дескать, ждать от Володи новых подвигов не стоит. И снова преждевременно. Именно Игнатик даже на фоне кишечного отравления и проигранного матча стал единственным светлым пятном в недавнем поражении от команды Южной Африки.
— Противоречивые чувства остались, — сидя в холле Дворца тенниса, Володя завтракает приготовленной мамой домашней кашей: последствия знакомства с южноафриканской кухней все еще дают о себе знать. — Очень хотелось сыграть хорошо, показать, что мне удалось заметно прибавить за последние полгода. И готов был отлично. А на корте так прихватило, что не разогнуться. Обидно было очень: ладно еще, если бы сам что–то напортачил, а вот так проигрывать да еще и команду подвести...
— В матче Кубка Дэвиса против сборной Польши ты не смог сыграть из–за контрактных обязательств, предписывавших тебе выступать на турнирах в США. Судя по географии твоих выступлений, они еще остаются в силе?
— Нет, сегодня я могу играть где угодно. Но проблема в том, что пока мой рейтинг не позволяет заявляться на крупные турниры, а результаты менее представительных соревнований никто не отслеживает. Поэтому мне сейчас надо выигрывать, и выигрывать много.
— Сказать легко...
— Ну да — сделать гораздо сложнее. Это процесс не одного и не двух месяцев. Но все игроки прошли через сито «фьючерсов», так что жаловаться мне не на что.
— Но ведь было и много тех, кто так и остался «болтаться» на этом уровне, не сумев шагнуть на следующую ступеньку...
— Да, возможен и такой вариант. Но здесь много зависит от самого спортсмена, его амбиций, желания и организованности, наверное. Я, например, для себя четко определил, что к концу нынешнего сезона должен попасть в число первых 300 игроков взрослого рейтинга (нынешний рейтинг Игнатика — 513, лучший — 409. — Прим. авт.). Это позволило бы мне заявляться на некоторые турниры достаточно высокого уровня и готовиться к следующему шагу.
— Ты всегда так планировал свое будущее или это следствие американской системы подготовки?
— Старался ответственно относиться к тренировкам. Я ведь достаточно амбициозный человек, всегда хотел быть первым, делать все лучше остальных. Но стоит признать, что американская система действительно гораздо более требовательна к игрокам.
— Можешь описать типичный день Владимира Игнатика?
— Это просто. Подъем в 6.30, пробежка, завтрак в 7.15, потом — двухчасовая тренировка, обеденный перерыв 1,5 — 2 часа, еще одна двухчасовая тренировка и занятия общефизической подготовкой. В полшестого–шесть я свободен, но сил на то, чтобы пойти куда–нибудь, почти не остается. Фактически я живу в теннисном центре. Даже друзей толком нет. Ни здесь, в Беларуси, ни в Америке. Сплошной теннис.
— Говорят, что именно такой жесткой дисциплины не хватает многим белорусским ребятам...
— Вполне возможно. Во время подготовки к матчам Кубка Дэвиса я работаю по своей программе, но замечаю, что другие ребята нагружаются гораздо меньше. Я не хочу никого осуждать, но дело в том, что теннис — сложный вид спорта и здесь все взаимосвязано. Это не тяжелая атлетика, где можно набрать определенную мышечную массу и это гарантирует тебе победу. Чтобы подниматься по рейтингу, нужна практика, нужны встречи и победы над сильными игроками.
— Когда же стоит ждать появления Владимира Игнатика среди элиты мирового тенниса?
— Говорить о том, на что может рассчитывать тот или иной игрок, можно лишь в 22 года. Мне пока 18. Если через 4 года я останусь на нынешнем уровне, то можно вешать ракетку на гвоздь и заниматься чем–то другим.
