Три песни — три невероятные судьбы. «Синий платочек». Рассказывают, что когда советские солдаты слушали на передовой эту песню, даже немцы прекращали стрелять. «Утомленное солнце». Автор музыки этой песни был первым руководителем Белорусского республиканского джаз–оркестра, который позже прославится как оркестр Эдди Рознера. «О, донна Клара!» — по некоторым оценкам, лучшая польская песня XX века. Когда в кинофильме Сергея Бондарчука «Судьба человека» под звуки именно этого танго колонны из сотен людей обреченно пошли в крематорий концлагеря, чтобы выйти из него черным дымом, у автора «Синего платочка», «Утомленного солнца» и «донны Клары» Ежи Петерсбурского случился сердечный приступ...
Долгие годы советские пластинки отказывались сообщать слушателям имя автора популярных мелодий. Слишком уж ярко иллюстрировала тогдашнее время его биография. Ежи Петерсбурский происходил из известной семьи Мелодиста. Его дед по материнской линии Генрик Голд был известным композитором, отец — певцом, мать — пианисткой. Ежи учился в Варшавской консерватории, затем в Вене. В 1922 году он вместе со своим кузеном Артуром Голдом основал в Варшаве оркестр, быстро ставший знаменитым и одним из самых популярных. Он выступал в Вене, Давосе, Берлине, Праге, в Париже. Перед началом Второй мировой войны Ежи Петерсбурский служил сержантом в аэродромном обеспечении в польской армии, в 1939 году оказался в Белостоке... Когда там создали Белорусский республиканский джаз–оркестр, то его руководителем назначили пана Ежи. Ансамбль немало гастролировал по СССР, но вскоре после вторжения немцев руководителем джаз–оркестра стал Эдди Рознер, а Ежи Петерсбурский предпочел присоединиться к польской армии генерала Владислава Андерса. В 1942 году он оказался в Каире, где работал на польском радио. В 1949 году уехал в Латинскую Америку, почти два десятка лет работал в Аргентине, Бразилии, Венесуэле...
«На вредных, ошибочных позициях по отношению к советскому изобразительному искусству долгое время стоял художник Л.Лейтман. В свое время он не раз высказывал свою ошибочную точку зрения на импрессионизм. Так, в своей статье «Против схемы и упрощенчества» Лейтман писал, что импрессионизм «своим творческим методом показал, что для отражения окружающего мира есть еще один путь, который является обязательным при создании любого произведения, которое претендует на современность». Таким образом, Лейтман утверждал, что художник, не владеющий методом импрессионизма, не может быть художником, способным отразить в полной мере нашу действительность. Исключительный вред импрессионизма был глубоко доказан III сессией Академии художеств СССР. Импрессионизм как течение в искусстве является одним из проявлений общего упадка и загнивания буржуазной культуры эпохи империализма. Это насквозь идеалистическое течение в искусстве в конце концов выродилось в экспрессионизм, футуризм, кубизм и т.п.» («Против формализма и эстетства в изобразительном искусстве», 29.04.1949).
Зарисовка из старой «Советской Белоруссии» — всего лишь попытка отразить время, о котором наш сегодняшний рассказ. В 1936 году вместе с поэтом Зеноном Фридвальдом Петерсбурский написал ставшее вмиг популярнейшим танго «Последнее воскресенье» (To ostatnia niedziela) — «Теперь не время искать оправдания: понятно, что все закончилось. Сегодня пришел кто–то другой, богаче и лучше меня, и вместе с тобой — он украл и мое счастье!.. / У меня есть единственная просьба. Может, последняя... впервые за много лет: дай ты мне одно лишь это воскресенье, последнее воскресенье — а после хоть весь мир пусть валится!.. / Это воскресенье — последнее: сегодня мы расстанемся, сегодня мы разойдемся навеки. / Это воскресенье — последнее, так не жалей его для меня, взгляни на меня с нежностью, в последний раз... Польские меломаны тут же дали этой песне второе название — «танго самоубийц», но вы же наверняка уже догадались, что у нее будет и третье, и пятое... В СССР многие популярные польские песни получали новые названия, новые тексты и становились шлягерами как бы вторично. Вот и танго «Последнее воскресенье» советские поэты и аранжировщики переиначивали несколько раз, однако в истории остался всего один вариант. Зато какой!
Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви.
Написанное в 1937 году танго «Расставание» воистину слилось со своим временем. Благодаря множеству кинофильмов сталинские годы будто бы прошли под мелодию «Утомленного солнца», однако мало кто знает, что автор классического русского текста этого танго Иосиф Альвек (наст. — Израилевич) почему–то покончил жизнь самоубийством в 1943–м.
«Республиканское совещание представителей творческой интеллигенции призывает всех работников белорусского советского искусства претворять в жизнь постановление ЦК КПСС «О подготовке к празднованию 40–летия Великой Октябрьской социалистической революции». Партия и народ ожидают от нас новых монументальных произведений, в которых должны найти яркое отражение героика революционных лет, мирный созидательный труд советских людей, борьба нашей Родины за мир, за светлое будущее. Мы, писатели–драматурги, либреттисты, поэты–песенники, артисты драмы и оперы, художники, композиторы, работники кино, радио и телецентра и другие творческие работники искусства Советской Белоруссии, одобряем обращение Большого театра Союза ССР, Малого театра и театра имени В.Маяковского ко всем театрам страны о достойной встрече 40–летия Великого Октября новыми творческими достижениями» («Обращение участников республиканского совещания творческой интеллигенции БССР ко всем работникам белорусского искусства и литературы», 19.04.1957).
У самой проникновенной песни военных лет, которую все мы знаем как «Синий платочек», история весьма непростая. Ежи Петерсбурский написал мелодию для декады белорусской культуры в Москве. Музыку услышал поэт и драматург Яков Галицкий, который с ходу набросал слова. Получившуюся песню включили в свой репертуар Изабелла Юрьева, Лидия Русланова, Вадим Козин... Они пели о любви, но 22 июня 1941 года многое изменилось. Изменилась и песня.
Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
...В апреле 1942 года молодая певица Клавдия Шульженко давала концерт на легендарной «Дороге жизни». И познакомившись с литературным сотрудником газеты «В решающий бой!» Михаилом Максимовым, неожиданно предложила ему написать новый, созвучный военному времени вариант полюбившейся песни. Лейтенант Максимов с заданием справился. Это именно он написал
Строчит пулеметчик
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!
и с тех пор «Синий платочек» остается самой возвышенной песней о войне.
«Белоруссия готовится к большому празднику вокального искусства. В Витебске — городе–побратиме Зеленой Гуры — 20 — 24 июля состоится первый Всесоюзный фестиваль польской песни. Здесь строится самая большая в стране открытая концертная площадка на 6 тысяч зрителей. Утверждены эскизы наград победителям и призерам конкурса. В городе на Двине пройдет массовый карнавал «Возьмемся за руки, друзья», будут устроены живописные вернисажи, фотовыставки и выставки польского народного творчества. Песенный фестиваль завершится грандиозным гала–концертом «звезд» польской и советской эстрады. Белоруссию будут представлять победители Республиканского конкурса исполнителей польской песни, который недавно состоялся в Минске: народный фольклорный ансамбль «Пралески» Гомельского педучилища под руководством Дины Копыл, могилевчанка Инна Афанасьева и группа «Двина» Дворца культуры Витебского производственного объединения «Доломит» («В зеркале Зеленой Гуры», 21.04.1988).
...Когда Петерсбурский польстился на предложение венского музыкального издателя записать за три тысячи шиллингов «Танго Милонга» под новым названием «О, донна Клара!», мог ли он предположить, что его музыка не просто прославит его на всю Европу, но и обернется против здравого смысла. Под танго Петерсбурского нацисты отправляли людей в газовые камеры.
...Когда в Париже Петерсбурский дарил несравненной Эдит Пиаф композицию «Ни я, ни ты», то, конечно, не задумывался, что автор польского текста этой песни Эммануил Шлехтер с женой и сыном погибнет во время ликвидации Львовского гетто.
...Когда в 1922 году Петерсбурский вместе со своим кузеном Артуром Голдом основали джазовый оркестр Голда и Петерсбурского, могли ли они предположить, что Артур Голд найдет свою смерть в концлагере в Треблинке?
...Когда Ежи Петерсбурский писал музыку, то не думал, что его жена погибнет во время землетрясения в Аргентине, что сам будет странствовать по миру, а когда вернется домой, то с удивлением обнаружит, что его имя почти забыто. И только песни не позволят вычеркнуть Петерсбурского из истории.
