Маятник качнется — сердце замирает.
Что кому зачтется — кто ж об этом знает?
Кто кому по нраву, кто кого в опалу,
Что кому по праву выпало-попало...
Помните эту песню? Камера взлетает, парит, а внизу земля, лес, где деревьев много–много, как погибших на войне...
Чтобы фильм получился, нужен хороший сценарий, хороший режиссер, оператор талантливый, художник замечательный, актеры хорошие, композитор великолепный, осветители, костюмеры, гримеры и так далее. Все в этом долгом и сложном процессе важны и незаменимы. Но даже если все вышеупомянутые мастера незаурядные, профессионалы высшей пробы, то фильм может и не получиться. Искусство — дело тонкое, непредсказуемое. Это известно всем, кто занимается кино.
Наш земляк Владимир Мотыль сделал культовый фильм о гражданской войне, который не сходит с экранов уже более сорока лет. Фильм «Белое солнце пустыни» давно растащили как на видео–, так и на словесные цитаты. Как и почему получился тот фильм, написано много, но ясности нет и не будет. Случилось, и все тут!
Наш земляк режиссер Михаил Пташук создал культовый фильм о Великой Отечественной войне — «В августе сорок четвертого...». И он с момента своего создания, с 2001 года, не сходит с экранов. Все многочисленные попытки повторить успех ленты оказались провальными.
Мы встретились случайно зимой 2002–го на катке у Дворца спорта. Было не очень холодно. Его внук и моя дочка катались на коньках, а мы прохаживались вокруг катка и следили за ними. Когда кто–то из детей падал, мы перебирались через снежный «бруствер», успокаивали, ставили на ноги и продолжали свои разговоры.
О кино можно говорить долго, спорить до хрипоты, ругаться до потери пульса... Но мы тогда не спорили. Михаил, как всегда, азартно делился планами на будущее. В очередной раз мы договаривались о совместном проекте. Вроде все срасталось, но мы не знали, что та встреча — последняя.
Маятник качнется — сердце замирает...
А познакомились мы давно. Он как–то позвонил на телевидение, нашел меня и предложил встретиться на киностудии. Я пришел, и мы проговорили несколько часов. Пепельница была полна окурков и пакетиков испитого чая. Он рассказывал мне о своей маме, показывал, как она ходит, как разговаривает, как плачет, как подходит к окну и смотрит на улицу, как стирает, как его ругает и у стола сидит, когда он приезжает и ест.
Он хотел, чтобы я снял о ней документальный фильм, а он лишь немножко поучаствует, расскажет, ведь мама не сможет ему рассказать о себе, а человеку постороннему, незнакомому — может. «Это, как в вагоне, когда человек душу раскрывает попутчику. Все расскажет, самое такое заповедное, и ему легче становится... Понимаешь?» — говорил он и вопросительно смотрел мне в глаза.
Потом было много встреч и звонков. В 1991 году началась работа над другим проектом, комедийным, в котором три главные роли должны были исполнять звезды белорусской сцены и кино: Стефания Станюта, Галина Макарова и Геннадий Гарбук. Встретились со Станютой, она поулыбалась загадочно, дала согласие. Макарова выслушала историю, в которой ей отводилась главная роль, и утвердительно кивнула. Но жизнь оказалась жестче, чем мы предполагали. Умерла Галина Макарова, а так как роль писалась именно под нее, работа остановилась...
Мы ходили вокруг катка, падал снег, смеркалось. Михаил вдруг заговорил о том, как тяжело шла работа над фильмом «В августе сорок четвертого...». Как останавливались съемки, когда кончалось финансирование, как нервничали актеры, сколько у него сгорело нервов в спорах с продюсером...
Мы замерзли, а дети с катка уходить не хотели. Но мы их догнали, переобули в сапоги, заставили натянуть варежки, поправили шарфики и повели домой.
Тогда Михаил еще не понимал, что ему удалось сделать фильм, который станет культовым и уже несоветским...
На фасаде киностудии бронзовая мемориальная доска с датами. 28 января этого года Михаилу Пташуку исполнилось бы 70 лет...
Маятник качнется — сердце замирает.
Что кому зачтется — кто ж об этом знает?..
