Пчела в резервации

Про опылителя забыли...
Кандидат биологических наук редактор одного из популярнейших в Украине отраслевых журналов Василий Соломко как об обыденном явлении сообщил: от пчелосемьи они за сезон берут 50—70 килограммов товарного меда.
— Отдача нашего общественного улья гораздо ниже, любители-пчеловоды качают из него 15—20 килограммов меда, — поясняет председатель объединения “Бортник” Василий Ковалец. — Об украинских сборах нам остается только мечтать.
— Неудивительно: земли у соседей благодатные, да и солнца, тепла побольше, — замечаю я.
— Конечно, — соглашается Василий Михайлович. — Но главное в этой проблеме все же человеческий фактор. Есть, к примеру, в Беларуси программа “Рапс”. Что и говорить, культура очень ценная. Но авторы этой программы и словом не обмолвились об опыляющей рапс пчеле, а ведь без опыления рассчитывать на хороший урожай просто немыслимо. Поэтому никто из аграриев и пальцем не пошевелит, чтобы в нужный момент возле рапсового поля появились ульи. Более того, обрабатывать посевы против цветоеда нужно в фазе бутонизации, однако некоторые агрономы могут полить их, когда цветы уже раскрылись и своими запахами привлекают пчел. А для нежных, чувствительных тружениц это верная гибель.
Радующие глаз агронома чистые после химпрополки посевы у пчеловода вызывают только грусть: на сожженных в зародыше осоте, васильках пчелы любили собирать мед. К тому же механизатор при обработке может дать такую дозу химикатов, которая щедро окропит и окрестности.
Любимая “столовка” для пчелы — гречка, но посевы ее на Солигорщине сокращены до 200 гектаров, минимальные площади занимают посевы клевера. Подобное положение и в других районах. Если раньше пасечники могли беспрепятственно вывозить ульи в лес, то теперь лесхозы за каждую семью требуют до 5 тысяч рублей. Хотя, к примеру, в Канаде за эту операцию пасечникам приплачивают, ведь богатство, многообразие леса во многом зависят от того же опыления...
У нас пчела, которая, по утверждениям ученых, появилась на свет на 28 миллионов лет раньше человека, оказывается в своеобразной резервации. Поэтому неудивительно, что, если в 1992 году на пасеках колхозов и лесхоза Солигорского района было 1266 пчелосемей, к концу столетия осталось 455, а сегодня не наберется и трех сотен. До 2,5 тысячи сократилось количество пчелосемей на личных подворьях. На полсотни жителей района приходится одна низкопродуктивная семья — для оздоровления населения целебным медом этого явно недостаточно.
Сладок — не значит, что полезен
Впрочем, недостатка в меде Солигорск не испытывает. К денежным калийщикам его везут из разных регионов Беларуси, соседних стран. Специалисты же утверждают, что наибольший целебный эффект человеку дает мед, собранный в радиусе 300 километров от его места проживания. Однако уплаченными за привозной мед миллионами рублей солигорчане не содействовали его местному производству и распространению, они помогли укрепить материальную базу пасечникам Украины и России. Лозунг “Покупайте белорусское!” для любителей меда актуален как ни для кого иного. Для его реализации нужно не только произвести целебный продукт в необходимом количестве, но и наладить его переработку.
Даешь медовуху!
Улей — это мини-завод по производству целебной продукции. Сколько сегодня пчелосемей в Беларуси? Вряд ли кто-то даст точный ответ на этот вопрос. Считается, что около 200 тысяч. А в соседней, значительно меньшей Литве их 120 тысяч. Причем отрасль процветает.
— На наши праздники пчеловодов, как правило, приезжает министр сельского хозяйства, он выслушивает просьбы, претензии, выступает и непременно благодарит пасечников, — рассказывает гость из Литвы профессор Альгердас Амшеюс. — Представитель правительства не преминет подчеркнуть, что три четверти пользы от пчеловодства получают природа, сельское хозяйство и лишь одну четверть — пчеловод.
Но не только внимание руководства повышает престиж и улучшает финансовое положение прибалтийских пчеловодов, работающих примерно в тех же условиях, что и их белорусские коллеги. Мы привыкли, что в советские времена все основные препараты из продуктов пчеловодства, продававшиеся в аптеках, были сделаны в Прибалтике. С той поры мало что изменилось. Прибалты и сегодня собирают, перерабатывают, пускают в дело все: мед и прополис, маточное молочко и цветочную пыльцу, воск и пчелиный яд. У нас же вся переработка, как правило, заключается в фасовке меда в стеклянную банку, значительная часть целебных веществ пропадает или реализуется в непереработанном виде.
К примеру, килограмм перги — смеси цветочной пыльцы с медом, где до 40 процентов составляют белки, а остальное — жиры, минеральные соли, витамины, гормоны, — на рынке можно купить за треть миллиона рублей. Но наших переработчиков такой ценный продукт почему-то не заинтересовал.
Почему бы по примеру украинцев не наладить производство легендарной слабоалкогольной медовухи, потеснив на прилавках плодово-ягодные “чернила”? И медовуха придавала бы людям сил, бодрости, а не головной боли.
Да, белорусские пасечники и дальше могут нести убытки, закупая основные инструменты, материалы, препараты за границей, теряя невостребованные ценные продукты пасеки. Но подсчитывал ли кто-нибудь потери страны, если завтра эти незаметные труженики свернут свое производство? Почти 80 процентов сельскохозяйственных культур нуждаются в опылении, и вовсе не случайность, что в Голландии, Германии, США, получающих высокие урожаи, хорошо развито и пчеловодство. Опыляя растения, пчелы улучшают экологическую ситуацию, увеличивают урожай фруктов, овощей, кормов. Подсчитано, что прибавка урожая, полученная за счет пчелиного опыления, в 10—15 раз превышает стоимость заготовленного пчелами меда, воска, прополиса. В Новой Зеландии доход пчеловода от опыления в десятки раз выше прибыли от продуктов, получаемых на пасеке. А в департаменте сельского хозяйства США считают, что опылением пчелы приносят дополнительно 14 миллиардов долларов в год!
Закон поможет?
Уже несколько лет готовится закон о пчеловодстве, который должен регламентировать взаимоотношения работников этой сладкой отрасли с другими субъектами хозяйствования, с обществом. Но в последнее время разговоры о долгожданном законе в среде пасечников поутихли — они не сильно надеются на его эффективность. Мало буквы закона, нужно, чтобы люди прониклись важностью проблемы, за ней стоящей.
— Есть положение, что за три дня до обработки посевов химикатами руководство сельхозкооператива должно предупредить об этом окрестных пчеловодов, — говорит Василий Ковалец. — Но отыскать агрономов, выполняющих это требование, очень трудно, как и найти управу на тех, по чьей вине гибнут пчелы. К примеру, у Владимира Гапиенко из Гомельского района по вине местных аграриев погибли десятки семей. Пчеловод собрал кипу документов, однако привлечь виновных к ответственности не может.
Жалуются на гибель пчелосемей и пасечники Солигорского, Любанского, других районов. А сколько крылатых тружениц остаются на обработанных полях или возвращаются в улей подтравленными, ослабленными. В улье же их могут поджидать другие напасти, в частности аж 14 вирусов, хозяином которых является один клещ Варроа... Кто поможет пчеловоду разобраться в этих биологических тонкостях? В большинстве районных управлений сельского хозяйства нет зоотехников-пчеловодов. Специалистов по коровам, лошадям, собакам и кошкам в сельхозкооперативах, городах — сколько угодно, а по пчелам днем с огнем не сыщешь.
Да и пишут некоторые законодательные документы далекие от специфики и проблем пчеловодства люди, считает Василий Ковалец. К примеру, в соответствии с распоряжением Минсельхозпрода расстояние между ульями должно быть не менее трех метров, а между рядами — не менее десяти метров. Это ж какой должна быть площадь приусадебного участка, чтобы разместить на нем полноценную пасеку? А чего стоит требование покрывать ульи металлической крышей и заземлять их! Василий Михайлович не слышал, чтобы подобное было прописано еще в какой-нибудь стране мира. Или вот такое требование: вздумал поставить улей на участке садоводческого товарищества — заручись официальным согласием всех соседей...
— Пчеловодство — дело богоугодное, — напомнил участвоваший в солигорском празднике пчеловодов директор Абхазского научно-производственного института Богородичского пчеловедения архимандрид Никодим. — Давным-давно монахи Киево-Печерской лавры создавали необычные пасеки, где специальными переходами соединялось по 150 семей. Сегодня такого уже не увидишь...
Пчеловодство — единственная отрасль сельского хозяйства, которая не вредит природе, а только приносит ей большую пользу. И хотя пчела — существо нежное, безъязыкое, ее глас о помощи мы должны услышать.