После холодной снежной зимы и весенней распутицы наконец наступили теплые солнечные дни. Приближалась Пасха. Мы, деревенские пацаны и девчонки, пропадали на улице. Девчонки чертили на еще сырой земле классики, прыгали по ним на одной ноге и черепками от битых тарелок сбивали носки на видавшей виды обуви. Всегда по уши занятые домашним хозяйством матери выглядывали на улицу, и по всей деревне в чистом весеннем воздухе разносился крик: «Настя, хватит ботинки драть! Достань бульбы из погреба!» От этого крика недавно прилетевшие скворцы дружно срывались с огорода, садились на крышу сарая и переглядывались между собой. У нас, пацанов, были свои игры — пикорь и чижик. В пикоря играли большой командой. Чертилась через всю улицу линия, за десяток шагов от нее ставилась консервная банка, за ней еще одна линия. У каждого игрока была палка–пика, которой нужно было сбить консервную банку. После считалки: «На золотом крыльце сидели...» определялся «пикорь», который стоял у консервной банки и должен был уколоть палкой–пикой любого игрока, чтобы замениться. По очереди мы бросали свои палки, стараясь сбить банку, и если кто–то сбивал ее, все гурьбой бежали за своими палками, стараясь не быть уколотым «пикорем». Крик, гам, споры, и даже дремлющие на солнышке собаки приподнимали головы и недоуменно смотрели на нас, потом зевали во всю пасть и снова засыпали.
В чижика можно было играть вдвоем. В небольшом квадрате выкапывалась ямочка, в которую клали заостренную с обоих концов небольшую палочку–чижик. Игрок ударял по кончику чижика и, когда тот взлетал, старался как можно больше раз подбить его. Выигравший начинал гонять проигравшего — запускал палкой чижика как можно дальше, а проигравший должен был попасть чижиком в квадрат с ямочкой. К сожалению, сегодня уже никто не играет в эти игры.
С наступлением весны, все лето и до поздней осени, дней через 20, в зависимости от количества коров в стаде для меня наступали тяжелые дни. Подходила очередь подпаском гнать коров на пастбище. Даже прогул школы был не в радость. На этот раз наша очередь гнать коров пришлась перед самой Пасхой. Мама затемно разбудила меня, поставила на стол еду для пастуха: полную миску кислых щей, большую сковороду яичницы на сале, стопку ноздреватых блинов, миску творога со сметаной, квашеной капусты, соленых огурцов, кувшин молока или простокваши. Считалось, что пастуха нужно кормить как можно лучше. Приходил Микола, наш пастух, крепкий дядечка с крупным носом и отменным аппетитом. Микола молча садился за стол и не спеша уминал все, что было на столе. Кроме того, нужно было дать Миколе с собой на обед: хлеба, солидный кусок сала, пару луковиц, соленых огурцов, вареных яиц, бутылку молока. Утром к еде я не прикасался, но мне тоже была положена «ссобойка»: тот же набор, что и Миколе. Еще хорошенько не проснувшись, я плелся по улице за стадом, а Микола протяжно горланил на всю деревню: «Вы...го...няй!» Бабы выгоняли своих коров и подолгу стояли у калитки, кротким взглядом провожая своих кормилиц на пастбище. Только вогнав стадо в лес, где было заметно прохладнее, я окончательно просыпался. За зиму оголодавшие, отвыкшие от стада коровы разбредались по хмызняку, гойсали по лесу, и нужно было постоянно сгонять их в кучу, чтобы какая–нибудь скотина не потерялась, отбившись от стада. Пастух Микола для порядка щелкал пугой, показывая, кто тут главный, а вся скоростная работа по сбору коров лежала на мне. По–другому и не могло быть, ведь я подпасок и это моя обязанность. За день я накручивал не один десяток километров. Что меня утешало, так это наша корова Зорька. Красивая, с белым пятнышком во лбу, она с достоинством вела себя в стаде. За ней не нужно было бегать. Зорька сама вела стадо в нужное место. В полдень коровы ложились отдыхать, смачно жуя жвачку. В это время для нас с Миколой наступала пора обеда. Разведя костер, Микола доставал из сумки «что бог послал», вытаскивал из кармана большой складной нож, аккуратно нарезал сало, накалывал его на дитку, поджаривал на костре, обмакивая на хлеб капающий жирок. Поглядывая на коров сквозь прикрытые веки, Микола вкушал. И без того его добродушное лицо становилось еще добрее и было очень вкусно смотреть, как он ест. Я тоже уплетал пахнущее дымком сало, и мне хотелось, чтобы коровы как можно дольше жевали жвачку.
К вечеру чуть живой я приплелся домой и был поражен. Пока я бегал за коровами, наш дом преобразился. Потолок, стены, окна, столы, скамейки и пол — все сверкало прозрачно–матовым, желтым светом. В доме стоял едва уловимый смолистый запах. На полу были разбросаны свежие веточки полыни, оттеняя и дополняя запах чистого дерева. На окнах висели белоснежные, ажурные занавески–ришелье, подчеркивая воздушность и чистоту. Весь дом как бы радовался наступающему празднику Пасхи. Микола пришел поужинать, остановился на пороге, снял шапку и перекрестился, чего раньше за ним не замечалось.
Наш дом всегда отличался опрятностью и чистотой, но на этот раз мама превзошла самою себя. Она собрала своих подруг, и они прошлись веничками, а точнее, деркачами с песочком от самого потолка до пола. В те годы дома изнутри и снаружи не красили, стены обоями не клеили, поэтому дом после такой капитальной «бани» выглядел, как яичко.
В ту ночь я спал как убитый. Было бы естественно, что утром я проснулся от колокольного звона, но в ближайшей округе от нашей деревни церквей не было. Меня разбудил запах свежеиспеченных куличей. Мама всю ночь увивалась на кухне и к утру выставила в ряд, как боровики в нашем лесу, строй пышных куличей. Главной заботой для нее было, чтобы достать куличи из кастрюль, не повредив корочку. Рядом с куличами на большом блюде красовались крашенные в луковой шелухе куриные яйца.
Обеденный стол поставили посреди комнаты, поскольку ожидали к обеду гостей. Мама постелила свежую скатерть и стала накрывать праздничный стол. Из кладовки, из погреба достали всякие припасы, которые хранились всю зиму и подавались только на большие праздники. Копченый окорочек, домашняя колбаска, полендвица, сальтисон, а ко всему этому был готов подкрашенный свекольным соком забористый хрен. От него щекотало в носу, а из глаз катились слезы. Вареная картошка, сало, квашеная капуста, соленые огурцы, моченые яблоки — были привычным продуктом на нашем столе. Загодя гнали самогонку из проросшего жита — хлебную. Она проходила специальную очистку и была прозрачна как слеза, а по крепости превосходила казенную водку, за что отец, да и все наши мужики, ее очень уважали. Все это богатство выставлялось на стол и от одного этого вида было ясно, что пришел большой праздник, который бывает раз в году. Я не поленился, сбегал в ближайший лесок и собрал букетик моих любимых цветков, сон–травы. Без этих фиолетовых колокольчиков на мохнатых ножках ни один праздник Пасхи у нас не обходился. Мама положила красное яйцо в тазик, налила свежей воды и нас, детей, умыла этой водичкой, приговаривая: «Чтоб вы были здоровенькие и кругленькие, как это яичко, чтоб вы были красивые и крепкие, как это яичко...» Из–за вышитого рушника в красном углу выглядывали строгие лики с икон, как бы наблюдая за приготовлениями к празднику. Мои родители не отличались набожностью, но мы, дети, были полуподпольно крещеные (тогда было время всеобщего атеизма), а наш дедушка Макар не садился за стол, не прочитав молитву.
К обеду собрались гости, мамины подруги с детьми и мужьями. Приходили не с пустыми руками, а приносили кто что мог и обязательно крашеные яйца.
Наконец все сели за стол. Поначалу держались немного скованно, но постепенно разговор оживился. Женщины стали вспоминать, как они драили песочком хату, курьезные случаи во время этой работы.
— Юзефа, а как ты повисла на крюке от колыски, как лампочка под потолком, и кричала: «Ой, бабоньки, ловите, а то разобьюсь!» — рассказывала тетя Аня. При этом женщины смеялись до слез, вытирая глаза кончиком косынки.
— Была бы тебе лампочка под глазом на все 100 ватт! — сказал дядя Томтя, и все мужики с интересом посмотрели на раскрасневшуюся тетю Юзефу.
Мы, дети, выбежали на улицу. У каждого в руке было красное яйцо. Девчонки катали их с горки, и чье яйцо прокатится дальше, та выиграла. Пацаны, зажав в руке яйцо, тюкали дюбкой о яйцо товарища, стараясь его разбить.
Сколько я себя помню, всегда на Пасху была хорошая солнечная погода, и это делало праздник еще более светлым и радостным.
Советская Белоруссия №193 (24330). Суббота, 12 октября 2013 года.
