Свой рассказ о войне Георгий Алексеевич время от времени иллюстрирует стихами собственного сочинения — то шутливыми, то серьезными, иногда чуть пафосными, что совсем неудивительно для такой темы. Но всегда литературно чистыми и искренними по интонации. Некоторые строчки прямо–таки просятся в разряд афоризмов. «Память о войне — это патриотизм. Но память о войне — это и проклятие», — говорит мой собеседник, и я ему верю: он действительно это знает. Кстати, настоящий патриотизм, по Сычевскому, должен быть толстовским — когда скромно, без шума и лозунгов служат Родине.
В 1943 году Георгию Сычевскому исполнилось всего 13. Что не помешало парню стать настоящим партизаном — бойцом 136–го партизанского отряда под командованием Трухановича 130–й бригады Полесского соединения — причем без особых скидок на возраст, тем более что природа не обидела мальчишку физической силой, а труд на земле позволил ее развить. Так что трехлинейка весом четыре с половиной килограмма руки, конечно, оттягивала, но в меру.
Вообще, отец Георгия Алексеевича, Алексей Александрович, директор школы в Петриковском районе, установил связь с партизанами еще в 1942 году. Но после того как в дом нагрянули полицаи с обыском, семья, не дожидаясь худшего, решила срочно уходить в лес. Георгий оказался в отряде, а старшие члены семьи осели в куренях среди болот — специально оборудованных стоянках–схронах. Люди там жили, занимались различными ремесленными делами, продуктовым обеспечением партизан. Нацисты сожгли соседнюю деревню Передрейка, но обработанные и засеянные ее жителями поля сохранились — за ними продолжали ухаживать, потом собрали урожай, который пошел на питание людей в лесу. Семья Сычевских тоже все оставила в своем доме. Представьте себе, каково это — бросить нажитое и уйти. Но сегодня Георгий Алексеевич сожалеет лишь об одном: о небольшой книжечке «За здравие и за упокой», на странички которой многие годы его предки заносили свои имена. С такой записной книжечкой куда проще было бы сегодня установить родословную, всех тех, кто передавал эстафету рода из поколения в поколение.
— В отряде Трухановича воевало около 300 бойцов — три роты и конный взвод. В основном — свои полесские хлопцы, — вспоминает ветеран. — Плюс украинцы из близлежащих районов, русские — из военных–окруженцев. Еще иностранец — Юрка–словак: занимал командную должность, потому как имел подготовку офицера. Кстати, окруженцы очень ценились именно потому, что состояли на военной службе, обладали солдатскими навыками, умели обращаться с оружием.
Был в отряде румын. И даже пару власовцев. Один воевал как надо. А вот второй... Наверное, его специально к нам заслали. Как–то партизаны обнаружили, что на тайной тропе, где идти надо след в след, он оставлял специальные опознавательные знаки. Ну, дальше все понятно...
Однажды расстреляли своего, партизана, — выяснилось, что ограбил крестьян. А ведь без поддержки народа партизанская армия ничего бы не смогла и не сделала. Были еще два человека, тоже из немецкого формирования, — пришли со своим пулеметом: так и воевали дальше — Попсуй и Шевердо, нормальные люди. Они у немцев оказались по принуждению, числились совсем недолго, только чтобы получить доступ к оружию.
В партизанский «интернационал» входил Миша Каплан, еврей с Пинщины, храбрый парень. Как–то раз наш отряд и соседний, под командованием Дубика, напали на большой немецкий обоз: помню, захватили миномет, 28 ящиков с минами, а также много муки. Так вот впереди обоза гитлеровцы гнали евреев с бороной — на случай, если дорога окажется заминированной. Освободили мы их. Многие ушли к Дубику, а один прибился к нам. Миша выяснил, что он был еврей из Сербии.
ССлушая рассказ Георгия Алексеевича, начинаешь лучше понимать, почему слова «народные мстители» — отнюдь не литературная метафора. А потому — что выражение «народная трагедия» тоже до краев наполнено своим страшным реальным содержанием. Здесь все, как в повестях Василя Быкова, 90–летие которого отмечалось на днях. Вот был в отряде парень Петя. И у него брат — по прозванию Прохвосты, которое само за себя говорит. Петя ушел к партизанам, брат подался в полицию. Однажды Петя тайком пробрался в Петриков, где служил брат. Хотел стянуть у него винтовку, да видит, не получится. Тогда вынул только затвор. За это немцы расстреляли Прохвоста...
Еще одна непридуманная история. В отряд Георгий Сычевский явился с красным пионерским галстуком и ликбезовским учебником для поступления на рабфак. Книжка под радостные возгласы тотчас пошла на партизанские самокрутки, а галстук аккуратно располосовали на алые ленточки на шапки. Георгию достался кусочек, из которого удалось соорудить звездочку...
Очень храбрым партизаном был Алесь Ючко, в мирной жизни — учитель, вспоминает Георгий Алексеевич. И вот уже после освобождения, будучи в Мозыре, где Алексей Александрович Сычевский работал директором школы, происходит неожиданная встреча:
— Иду к отцу и вижу: под деревом лежит солдат, спит, а вся грудь у него в наградах — даже два ордена Славы! Присмотрелся — Алесь Ючко! Разбудил. Выяснилось, он тоже ищет моего отца — чтобы тот помог устроиться на работу в школу. Смотрю на ордена и медали Алеся — вот это да! А он смеется: это вам не партизаны, это армия... Партизанам награды давали скуповато, что правда, то правда.
Может быть, потому среди немалого количества наград самого Георгия Алексеевича особенно дорога ему медаль «Партизану Отечественной войны» I степени. А вообще, очень редко надевает ветеран пиджак с полным набором наград — зачем, мол... Ну разве только когда–нибудь сфотографироваться, как говорится, при полном параде.
— Кстати, к моему отцу в Мозырь в 1946 году приезжал легендарный дед Талаш, которому тогда уже стукнуло 100 лет, — за документами для внучки. А с внуком деда Талаша, Яковом Талашом, я воевал в одном отряде: молодой парень — лет двадцати, но большой мастер по вытачиванию, изготовлению деревянных частей для партизанского оружия был. Да и воин удалой, в деда...
Истории, рассказанные белорусским партизаном Великой Отечественной, так и просятся в сценарии или литературные повести. Но в кино сегодня все больше лесные солдаты залихватски палят из автоматов налево и направо не останавливаясь. «Не было такого, — не согласен с подобным режиссерским «видением» Георгий Алексеевич. — У партизана каждый патрон находился на счету, поэтому и посылался строго в цель...»
Как известно, на оккупированной территории СССР гитлеровцы держали части, сформированные из венгров, словаков. И оружейный запас отряда состоял из большого количества, как выразился мой собеседник, «мадьярских» винтовок — потому как «лупили мы мадьяров, сволочи они были настоящие». А вот «словацких» винтовок — не было, словаки вели себя по–другому, «пристойно», — поэтому и партизаны их не трогали.
Партизанская жизнь юного Георгия Сычевского завершилась 25 января 1944 года. Однако Петриков еще оставался под оккупацией, поэтому семья перебралась домой значительно позже. После войны Георгий Алексеевич окончил филфак, но так уж вышло, что почти вся жизнь прошла под военными погонами: служил в Комитете государственной безопасности, в отставку ушел в звании полковника. Жизнь долгая, теперь вот есть что вспоминать...
Советская Белоруссия №116 (24499). суббота, 21 июня 2014 года.
