Партия для дуэта в сопровождении хора

Аналитики констатируют: с расширением на Восток центр тяжести Евросоюза неминуемо сместится. Сердцевиной европейской интеграции всегда был франко-германский тандем. По сути, послевоенное объединение Европы задумывалось, с одной стороны, для того, чтобы избежать изоляции Германии (история показала, сколь плачевными могут быть последствия такой политики), а с другой - чтобы не выпускать из виду "спящего гиганта". Долгое время немецкое экономическое чудо вкупе с французскими притязаниями на звание мировой державы позволяли удерживать равновесие. Многое, если не все, изменилось с падением Берлинской стены.

По численности населения, по объему ВВП Германия оставила Францию далеко позади. Однако до сих пор процедура голосования в союзных органах не учитывала это обстоятельство.

В пылу околоконституционных страстей остался незамеченным тот факт, что европейский Основной Закон должен закрепить самое крупное геополитическое изменение в ЕС со времени создания организации. Многие аналитики едины во мнении, что Германия выйдет победителем внутрисоюзной борьбы после присоединения новых членов и принятия европейской Конституции.

ФРГ всегда была наиболее заинтересованной стороной в пополнении Евросоюза новыми членами. Берлину стоило немалых усилий убедить европейские столицы в необходимости принятия в свой клуб стран бывшего соцблока, не дожидаясь, пока их уровень развития приблизится к евросоюзным стандартам. Тем не менее Германии, которая была традиционным спонсором европейской интеграции, удалось заручиться поддержкой остальных членов ЕС по этому щекотливому вопросу.

Немецкий капитал прочно связал переходные экономики. В сфере политики многие вступающие в организацию страны также чувствуют себя обязанными Германии. Ярким примером является авантюра с международным признанием Словении и Хорватии. В свое время Берлин настоял на том, чтобы эти отделившиеся от Югославии республики были признаны международным сообществом, хотя даже большинство партнеров по Евросоюзу считали такой шаг преждевременным.

До сих пор во всех союзных органах 83-миллионная Германия имела столько же голосов, сколько 60-миллионные Франция, Великобритания и Италия. Исключение составлял не слишком авторитетный Европарламент. Любые попытки немцев пересмотреть кабальные условия, заложенные еще в то время, когда к ФРГ не присоединились 6 восточных земель, натыкались на яростное сопротивление, в первую очередь Франции, которая всегда болезненно реагировала на ущемление своих прав, пусть даже законное. К примеру, 3 года назад в Ницце Жак Ширак чуть было не сорвал саммит Евросоюза, когда Герхард Шредер только заикнулся об изменении процедуры голосования. В нынешней ситуации Германия и Франция, "собратья по несчастью", вынуждены были забыть разногласия.

Во время многомесячной работы конвента самыми заметными и потому раздражающими были усилия британской и испанской дипломатии. Лондон и Мадрид всячески пытались сузить компетенцию союзных органов, настаивая на том, чтобы многие вопросы по-прежнему решались не в Брюсселе еврочиновниками, а в столицах правительствами.

На этом фоне скромные усилия немецкой дипломатии, как это ни странно, дали впечатляющий результат. Нежданно-негаданно счастье само свалилось в руки Германии. Перед страной, подвергнутой остракизму со стороны США и сохраняющей репутацию экономически раненной, замаячила возможность получения политических дивидендов. Недавнее решение британского правительства пока повременить с обменом фунта стерлингов на евро сыграло на руку Германии, которая таким образом смещает на себя финансовый центр тяжести.

Однако существуют и другие точки зрения. Германское возвышение, говорят некоторые эксперты, заметно лишь на фоне Франции. С другой стороны, очевидно, что франко-немецкому дуэту не перекричать хор новых государств, которым дирижируют из-за океана.